Книга В кривом зеркале, страница 7 – Галина Анатольевна Богдан

— Именно, что придушить… Это ж надо так все испортить!

Восемь пар глаз практически одновременно уткнулись в обтянутый спортивными штанами тугой Клавин зад.

— И ведь не факт, что этот бездельник через день-другой не вернется, — пробасила со своего шезлонга Барбара Ягеллоновна, в кулуарных диалогах аборигенов Баба-Яга, директриса престижной частной гимназии и по досадному недоразумению супруга скромного местечкового фермера Васи Сидорова.

— С этого станется, — поддержал ее Павел Петрович Ангел, ответственный социальный работник республиканского масштаба.

Остальные ограничились кивками и вздохами. Трикотажный тыл возмутительницы спокойствия был оставлен на некоторое время в покое. Счастливая его обладательница устроилась в ближайшем отдалении, настороженно внимая доносившимся с пляжа репликам.

Предложение священнослужителя Александра Шумского, последовавшее за рядом ничего не значащих глупостей, было встречено глубокомысленным молчанием. Хорошая мысль — что тут скажешь. Но столь категорическое вмешательство в жизнь поселка требовалось осмыслить. Лишь баба Клава мгновенно сориентировалась в обновляющемся на глазах жизненном пространстве, громко икнув и приблизившись к сильным мира сего на несколько метров:

— Конечно, лучше! Этого я на себя возьму — хоть какая копейка к пенсии будет. Не сумневайтесь.

Сомневающиеся ответили единым залпом возмущенных взглядов. Но баба Клава привыкла к борьбе. Дернула скукоженным плечиком, шмыгнула сморщенным носиком и стрельнула в обратном направлении скрюченным не первой свежести указательным пальцем:

— А, спугалися, проходимцы? Ладно, можете дух перевести: не буду я ему о ваших планах докладывать. Так и быть, сжалюсь.

— Вы о чем, милейшая? — напрочь проигнорировав ставшее привычным обращение, уточнил у старой сплетницы отец Александр.

— Это как о чем? О готовящемся преступлении. Вы ж тока шо меня придушить собирались. Можно подумать, такие вопросы быстро решаются! Детский сад, прямо!

— А вы полегче, полегче на поворотах, уважаемая, — подала хорошо поставленный голос директриса Сидорова. — До удушения дело не дойдет, можете быть спокойны, но, кто знает, с чем вам придется встретиться на жизненном пути в ближайшие двадцать четыре часа… Автомобиль с испорченными тормозами, утечка газа или скользкие мостки на речке. Так что думайте, когда говорите, милая моя. Жизнь — штука коварная. Особенно, если так назойливо на это коварство набиваться.

— Ну, бой-баба! — восхитился Павел Петрович, давно подбивавший клинья к соседке. — Не говорит — пишет. И сразу поэмами!

— Не про тебя она эти поэмы пишет, — стиснув зубы, процедил появившийся ниоткуда супруг ораторши. — А будешь клеиться, я твой пластырь на другие цели употреблю, есть у меня идейка.

— Вася, прекрати молоть ерунду! — энергия Барбары Ягеллоновны переключилась на супруга.

Агнешка в который раз зареклась называть домашних питомцев человеческими именами. Но кто мог подумать, что в чуть ли не сельской глуши встретится на Санта-Барбарином пути еще одна носительница столь редкого имени. Да какая! Послевкусие от встречи с Бабой-Ягой омрачало последующий за ней день или вечер. Заодно и пушистая тезка несправедливо изгонялась из гамака или постели до лучших времен.

Коханая не могла понять, отчего ей так несимпатична соседка. Но у сердца свои предпочтения, а посему и сегодняшний вечер бедная Варька проведет в старом плетеном кресле, сердито наблюдая за манипуляциями хозяйки со стороны.