Книга Ребе едет в отпуск, страница 75 – Гарри Кемельман

— Да, я раввин.

— Тогда почему не написано: «ребе Дэвид Смолл»?

— Потому что здесь я не раввин.

— И все же, если из Америки приезжает врач, он пишет на дверях «доктор».

— Это не одно и то же. Врач может оказать помощь в экстренной ситуации, например при несчастном случае.

— Какой вы деликатный человек, ребе! А что вы за раввин?

— Консервативный. Раввин из консервативной американской общины.

— Консервативных раввинов учат иначе, чем наших?

— Нет, не совсем, — покачал головой ребе Смолл. — Теория не сильно различается, различаются подходы. Многие ваши раввины несут официальные функции, а мы редко работаем официально. Большей частью мы имеем дело с эмоциональным и духовным здоровьем членов общины.

— Понятно. — Инспектор внезапно улыбнулся. — Подведем итоги: так вы ждали кого-то в тот вечер, когда приехали?

— Нет, никого.

Иш-Кошер что-то записал, закрыл папку и откинулся в кресле, опять любезно улыбаясь.

— Вы здесь в научном отпуске?

— Нет, просто в отпуске на несколько месяцев.

— Ага, понятно. И что вы здесь делаете, ребе? Осматриваете достопримечательности, занимаетесь в университете?

— Нет, я просто отдыхаю.

— От тяжкого труда в общине? — комиссар улыбался, но в голосе звучал сарказм.

— Что-то в этом роде, — добродушно согласился ребе Смолл.

— Оказывается, вы отдыхаете не только от своей работы, ребе, но и от религии.

— Что вы имеете в виду? — изумился ребе. — Если я не хожу каждую Субботу в синагогу…

— Вы ходите в Субботу покупать машину к некоему Бенджамину Мевамету, которого потом взрывают.

— Откуда вы знаете, что я ходил покупать машину?

— Ну, ребе, — укоризненно развел руками Иш-Кошер, — здесь я задаю вопросы.

— Я договорился о встрече со своим другом, Дэном Стедманом, а он договорился со своим сыном. Он хотел, чтобы я встретился с мальчиком, и я согласился.

— Но он хотел купить машину, заключить сделку — и это в Субботу. Так что же вы за раввин?

Теперь в его голосе звучала явная неприязнь.

Ребе только улыбнулся.

— Как все раввины, я много над этим думал, — терпеливо начал он. — Приверженность традиционной религиозности — держать голову покрытой, соблюдать Субботу по суровому раввинскому уставу, — все это мы делаем отчасти по привычке, отчасти потому, что от нас этого ждут; мы показываем пример другим, чтобы поддержать традиции и авторитет раввина. Не думаю, чтобы кто-то считал, что человеку это нравится. Как говорил Исайя: «Говорит Господь: Я пресыщен всесожжениями вашими… они отвратительны Мне. Новомесячий и Суббот не могу терпеть». Это довольно строго, но дает повод предположить, что Господь Исайи предполагал конформизм и религиозные конвенции в целом.

— Господь Исайи! — Иш-Кошер был взбешен. — Скажите, ребе, вы верите в Бога?

— Для полицейского вроде вас нужен ответ «да» или «нет».

— Я… — задохнулся комиссар.

— Это трудный вопрос, — спокойно продолжал ребе, — есть три варианта ответа…

— Варианта?

— Конечно. Вы спросили, верю ли я в Бога. Вы имели в виду меня теперешнего или меня вчерашнего, а может, меня трехлетней давности? И что такое «верить»? Вот опять вопрос: верить так, как я верю, что дважды два — четыре? Или что свет проходит в секунду определенное расстояние? Я этого сам никогда не видел, но видели люди, в чью компетентность меня научили верить. А может, верить, как я верю, что был такой Джордж Вашингтон, который завоевал для американских колоний независимость от Британии, или что был человек по имени Моисей, он сделал то же самое для евреев в Египте. Если подумать, можно найти много форм веры, и все разные. И наконец, третий вариант — вера в Бога. Кто он — человек? А может, необъяснимая субстанция? Тот, кто чувствует нас, людей, и отвечает на наши просьбы о помощи? Или тот, кто так далеко от нас, что совсем не интересуется нами? Или же кто-то, кто был вечно? Но, говоря более обобщенно, я чувствую, что вера иногда появляется, а иногда исчезает, что у вас, что у главного раввина или даже у Папы Римского.