Книга В субботу рабби остался голодным, страница 84 – Гарри Кемельман

— Вообще-то участие в похоронах традиционно считается благим поступком, мицвой.

— Какая там мицва! Я просто, черт возьми, хотел быть уверен, что его действительно похоронили…

В комнату заглянула горничная.

— Ваш отец проснулся, мистер Горальский.

Поднимаясь по лестнице, Горальский сказал:

— Ни слова об этой истории с кладбищем, рабби. Я не хочу расстраивать отца.

— Разумеется.

Старик уже встал с постели и сидел в кресле, когда они вошли. Он протянул худую руку в синих жилах, приветствуя рабби.

— Смотрите, рабби, я постился, и теперь мне лучше.

Рабби улыбнулся ему.

— Я очень рад, что вы так хорошо выглядите, мистер Горальский.

— Ну, пока не так уж хорошо… — Он взглянул на сына. — Бенджамин, ты хочешь, чтобы рабби стоял? Принеси ему стул.

— О, не стоит беспокоиться.

Но Бен уже вышел из комнаты. Вскоре он вернулся со стулом, поставил его для рабби, а сам присел на краешек кровати.

— Я пропустил «Коль-нидрей», — продолжал старик, — первый раз в жизни. Я еще ни разу — наверное, с пятилетнего возраста — не пропускал «Коль-нидрей». Мой Бен говорит, что вы прочли прекрасную проповедь.

Рабби украдкой взглянул на Бена, который сжал губы, как бы умоляя его не проговориться.

— Вы же знаете, мистер Горальский, в Йом-Кипур стараешься немножко больше. На следующий год вы сами сможете оценить.

— Кто знает, или будет следующий год? Я старый человек, и я много работал всю свою жизнь…

— Что ж, этому вы и обязаны своей жизнеспособностью. Усердный труд…

— Он твердит это столько, сколько я себя помню, — сказал Бен.

Старик посмотрел на сына с упреком.

— Бенджамин, ты перебил рабби.

— Я только хотел сказать, что усердный труд никогда никому не вредит, мистер Горальский. Но вам не надо беспокоиться о том, что произойдет через год. Вы должны думать только о своем выздоровлении.

— Это правда. Никогда не знаешь, кто будет следующим. Как-то, несколько лет назад, у меня на лице появилась такая штука, вроде бородавки. Я читаю еврейские газеты, рабби, а там каждый день есть колонка — советы доктора. И однажды там написали, что такая бородавка может стать — Господи, избави, — раковой опухолью. Ну, я пошел в больницу. Там меня осмотрел молодой врач — он, наверное, подумал, что я беспокоюсь из-за того, что бородавка портит мой внешний вид. Может, решил, что я актер и хочу выглядеть красиво. Он спросил, сколько мне лет. А мне тогда было, наверное, семьдесят пять. И когда я ему сказал, он засмеялся. И сказал: если бы вы были моложе, может быть, мы бы сделали операцию. То есть вроде как на человека с моим возрастом это только даром тратить время. Так он дал мне мазь, чтобы я мазался и пришел на следующей неделе. Я пришел через неделю — а там уже другой доктор. Я спросил, где тот врач, который был на прошлой неделе, а они мне говорят: он погиб в автокатастрофе.

— Так ему и надо, — сказал Бен.

— Идиот! Ты думаешь, я жалуюсь, что он надо мной посмеялся? Он был прекрасный молодой человек, доктор. Я только имею в виду, что никто не может сказать, кого Бог выберет первым. Я слышал, молодой Хирш умер прямо в ночь «Коль-нидрей». Он тоже был хороший мальчик, такой образованный.

— Он был пьяница, — сказал Бен.

Старик пожал плечами.

— Всегда считалось, рабби, что пьянство — это ужасно. Но вот только два дня назад я читал в еврейской газете, в той самой колонке доктора, что пьяница — это как бы больной человек. Это не его вина.