Книга В воскресенье рабби остался дома, страница 26 – Гарри Кемельман

— Вы с Доком дважды обставили меня, — уныло произнес Ирвинг Каллен.

Мейер Пафф усмехнулся.

— Ничего подобного, Ирвинг. Это же была последняя партия, мы просто старались сорвать кон.

— Не верь ему, Ирвинг, — сказал доктор Эдельштейн, полный человек с неизменной улыбкой («Умеет быть обходительным», — говорили его пациенты). — Для него наказать лоха — святое дело.

— Ты же вроде выигрывал, — сказал Пафф.

Каллен выровнял перед собой столбики монет.

— Нет. Смотри, я проиграл тридцать два, нет, тридцать семь центов. Ты опять выиграл — как обычно.

Пафф собрал монеты, чтобы спрятать в ящик.

— Тебе просто везет, — сказал Каллен.

— Чушь, Ирв. Играть надо уметь.

— Может, ты и прав, Мейер. Моя игра — бридж.

— А по-моему, если чувствуешь карту, — сказал Кермит Аронс, — играть можно во что угодно.

— Вчера вечером я играл в бридж у Нельсона Шаффера…

— Все понятно, — категорически заявил Пафф. — В шабат ты идешь играть в карты, а не в храм, и в следующий раз проигрываешь.

— Ладно, тридцать два — нет, тридцать семь центов — не такое уж и наказание. За два вечера я все равно еще далеко-о впереди. И судя по тому, что я слышал, — добавил он ехидно, — держу пари, ты жалеешь, что пошел туда вчера.

Пафф пожал плечами.

— Бреннерман нахамил Мейеру, — сказал Аронс, — но на самом деле это касается всех нас.

— Ты об этой истории с местами? — спросил доктор Эдельштейн. — Что до меня, я готов сидеть и в заднем ряду. Через микрофон там слышно не хуже, и честно говоря, возле двери мне больше нравится — в любой момент могу незаметно выйти подышать.

— А если окажешься внизу, в вестибюле?

— Что ты имеешь в виду?

— В прошлом году нам пришлось провести две службы, одну из них в вестибюле, помнишь?

— Да, и новые члены должны были сидеть внизу, а старожилы…

— Конечно, но эта их новая идея в том и заключается, чтобы все было демократичнее. Если места не забронированы, а ты немного опаздываешь, то оказываешься в вестибюле, потому что в храме все занято.

— И меня это ничуть не колышет.

— А я не люблю сидеть сзади, — сказал Каллен. — Мой старик — тот вообще считает наши места в первом ряду своего рода честью.

— А как быть с деньгами, которые мы заплатили за эти места? — спросил Аронс. — Я выложил тысячу баксов на строительный фонд — не под залог, а наличными — когда Беккер был президентом. Тогда предполагалось, что каждый год для меня забронировано место, одно и то же, заметьте, пока все не будут распроданы. И теперь я рассматриваю это как контракт, который я заключил с храмом, а если кто-то и должен выполнять условия контракта, так это храм.

— Ты прав на сто процентов, Керм, — сказал Каллен. — И я так считаю. Если не доверять храму, то кому тогда?

— Хорошо, и что ты можешь сделать?

— Я скажу тебе, Мейер, что я могу сделать, — решительно сказал Каллен. — Я пока еще член правления директоров. Я поставлю вопрос перед правлением и потребую, чтобы они приняли меры.

— И что это тебе даст? Хорошо, они примут меры. Они поставят это на голосование и проголосуют за вариант Горфинкля. Не забывай, у них абсолютное большинство.

— Если правление откажется от своих обязательств, я складываю манатки и ухожу.

— И куда ты пойдешь, Ирв? В Линн? В Салем? Где тебя никто не знает?

— А я останусь, — заявил Эдельштейн, — но скорее рак на горе свистнет, чем они получат от меня хоть цент.