Книга В воскресенье рабби остался дома, страница 98 – Гарри Кемельман

— Но что он сделал такого, что заставило вас заподозрить его?

— С одной стороны, он хозяин заведения, где крутится молодежь. Он продает содовую, какие-то школьные принадлежности и дает им поиграть на своих автоматах. Вы видели это место. Что там есть такого, что дало бы ему возможность хотя бы оплачивать аренду? С другой стороны, Муз пришел от его дома. Он должен был прийти оттуда, потому что был прилив, и по берегу он ниоткуда прийти не мог. И потом, когда молодежь забралась в дом и забеспокоилась, что их может заметить кто-то по соседству, вспомните — это Муз уверял, что Бегг им не помешает. Бегг, всем известный зануда, повсюду сующий свой нос. Почему он так решил? Он знал, что Бегг собирался уйти. А может быть, они ушли одновременно. И, наконец, я подумал о Бегге, поскольку мне показалось странным, что он позвонил сообщить, будто видел свет. Даже если он и робкий человек, все равно можно предположить, что он сначала проверил бы все сам или, по крайней мере, попытался.

— Значит, по вашему мнению, в Хиллсон-Хаус есть тайник с марихуаной?

Рабби покачал головой.

— Был. Думаю, он забрал ее перед звонком в полицию. Именно поэтому ему надо было пойти туда. А сейчас ее нет и в его доме.

— Вы, конечно, понимаете, — сказал Лэниган, — что у нас нет ни капли доказательств. Если мы найдем в Хиллсон-Хаус его отпечатки пальцев, он скажет, что бывал там много раз, присматривая за домом.

— Вы можете спросить, как он увидел свет.

Лэниган снова встал и зашагал по комнате.

— Это не доказательство. Ему достаточно просто утверждать, что он или видел свет, или думал, что видел. Никакие присяжные не признают человека виновным из-за того, что он видел свет, которого не мог увидеть. Они объяснят это обычной ошибкой, фарами автомобиля, отражением уличного фонаря. Нет, к сожалению, мы не можем представить этот ваш пилпул как доказательства, принимаемые судом.

— Можно попробовать.

Лэниган пододвинул стул и нетерпеливо сказал:

— Например?

— Например, этот человек в Бостоне, которого убили в тот же день. Можно немного поразмышлять о нем в связи со всем этим.

— Вилкокс?

— Да, Вилкокс. Мы знаем, что Муз был у него, — на основании двух двадцатидолларовых банкнот.

— И марихуаны.

— Марихуану он мог получить в любом другом месте, но две двадцатидолларовые банкноты, номера которых следуют за номерами банкнот, найденных у Вилкокса, — они могли попасть к нему только от Вилкокса.

— Согласен.

— Как Муз получил их?

— Что вы имеете в виду?

— Он мог присвоить их — или их могли ему дать.

— А, понимаю. Конечно же, ему их явно дали, так как если он их присвоил, то с чего бы ограничиваться двумя?

— Точно. Теперь, почему их ему дали? Две банкноты, заметьте.

— Мы этого уже не узнаем, рабби.

— Ладно, подойдем с другой стороны. Предположим, в ходе беседы Муз упомянул, что он на мели. Возможно, Вилкокс был готов помочь ему и одолжить какую-то сумму. Как правило, это доллар, два, пять долларов, десять, в конце концов. И если в это время у него не было ничего мельче двадцаток, он мог дать ему одну из них. Но он дал ему две двадцатки — сорок долларов. О чем это говорит?

— Я пас.

— Это говорит о плате за что-то. Но так как Муз был на мели и у него не было ничего, что могло бы интересовать Вилкокса, это наводит на мысль о каком-то авансе.