Книга Из зеркала, страница 65 – Ольга Кунавина

Через две недели мне нанесли неожиданный визит: это была подруга второй жены моего хозяина. Много лет назад от неё пришло несколько писем на имя моей хозяйки, но я, чувствуя, что от них исходит опасность для меня, все их сожгла. Она обвинила меня в том, что я загипнотизировала его обеих жён и довела их до мысли о самоубийстве. Она была не одна. С ней приехал очень неприятный мужчина. Я сразу поняла, что он обладает такой же способностью, как и я. Но я оказалась сильнее. В нашем поединке с ним я взяла над ним верх. Они погибли, когда возвращались на железнодорожную станцию: он выхватил поводья у кучера и погнал лошадей. Через несколько месяцев после случившегося моя хозяйка умерла. Она не хотела жить после того, как не стало её единственного племянника. Я понимала её. Она хорошо вознаградила меня за мою службу. У меня достаточно средств, чтобы вернуться в Россию. Я не хочу здесь оставаться. Ведь здесь его больше нет.

Р. S. Прошёл год. Я поступила послушницей в монастырь под именем Агапия».

— Агапия! — потрясённо воскликнула Эля. — Та самая, из монастыря, что похоронена на острове?

— Она, — кивнул Архипов. — Всё то время, что Эля читала рукопись, он сидел в кресле. — В миру — Агафья Киреева. В подлиннике есть её подпись.

Эля вспомнила рисунки, найденные Таней в подвале флигеля, точнее, портрет молодой женщины. Видимо, он был сделан первой женой графа Тормасова. Жертва нарисовала своего палача.

— Ну что, подобрал я вам ключик? — усмехнулся краевед.

— Ужасная тайна, лучше бы я никогда не касалась её, — с горечью произнесла Эля. — Убийца стала чуть ли не святой — это ли не насмешка судьбы? Интересно, кто-нибудь в монастыре знал о её прошлом?

Архипов покачал головой:

— Думаю, никто в монастыре не владел итальянским языком, да и не до перевода им тогда было.

— А надпись на её могиле? Что там похоронена великая грешница.

— Эта эпитафия была составлена ею собственноручно за полгода до смерти.

Архипов немного помолчал, а затем произнёс:

— Не знаю, что мне делать с этой рукописью. Обнародовать её — значит разрушить образ той, которой поклоняются, о ком я сам написал немало восторженных страниц. Может, вы что-нибудь посоветуете?

Эля покачала головой. Она встала из кресла и невольно бросила взгляд на камин.

Она возвращалась на «Зуше», когда дождь наконец закончился. Сразу же выглянуло солнышко, и всё вокруг довольно быстро начало сохнуть. Дома было тихо. В кухне Таня резала лук.

— Ты что так рано вернулась? — спросила она, увидев Элю. — Я ещё обед не приготовила.

— Обед? — улыбнулась Эля. — Из твоих уст это звучит невероятно. А что ты готовишь?

— Тушеные овощи с мясом. А у нас ведь в доме мужчина. Сама говорила, что его чипсами не накормишь.

— Вы с сестрой делаете выдающиеся успехи в области кулинарии.

— Смейся, смейся, — обиженно произнесла Таня.

— Когда будешь резать морковь, то не забудь её сначала почистить, — сказала Эля и направилась к входной двери. Она собиралась подняться к себе, но Таня сказала:

— Ты не могла бы сходить в магазин? У нас хлеб закончился, да и молока для омлета на завтрак нет. Я Андрея хотела попросить, но он купаться ушёл.

— Хорошо, — вздохнула Эля.

Она подходила к магазину, когда увидела на крыльце фельдшерского пункта Степана с букетом роз. Рядом с ним стояли Светлана и какая-то темноволосая женщина средних лет. Все трое выглядели довольными и весёлыми. Женщина что-то говорила, а потом обняла Степана и Светлану. «Ну вот он и нашёл ту, которая согласилась с ним обвенчаться», — подумала Эля.