Книга Дело о незваных гостях, страница 20 – Игорь Евдокимов

На что Владимир вообще рассчитывал? Современные камеры сложно назвать карманными. Это массивные деревянные коробки, устанавливаемые на крепкие штативы. Незаметно такую не пронесешь, не установишь и фотографию не сделаешь. Так что же, он ошибся? Или что-то упускает из виду?

Почтенный старец, меж тем, завершил свой часовой монолог. Публика не спешила шуметь и расходиться. Не из интереса, конечно же — большинство присутствующих просто дремали, уронив головы на столешницы окружающих кафедру трибун. К лектору подошли лишь сидевшие на первых рядах соратники, принявшиеся торжественно жать ему руку.

— Ну, что? Мимо? — поинтересовался подошедший к Владимиру Постольский.

— Очевидно, — ответил Корсакова. — Но попытаться стоило. Давай-ка, раз уж мы здесь, пообщаемся с этим непревзойденным оратором. Вдруг, он помнит Трутнева.

Постукивая тростью, Владимир сбежал по ступенькам вниз, к кафедре, и подошел к лектору, которого, ожидаемо, не осаждала толпа восхищенных слушателей. Пришлось самому нацепить маску щенячьего восторга.

— Позвольте выразить свое почтение, — объявил Корсаков и слегка поклонился. — Ваша лекция невероятно увлекла меня!

— Как чудесно! — сказав это, лектор буквально расцвел. — Так радостно увидеть среди подрастающего поколения интерес к нашей сложной науке. Что же вас заинтересовало больше всего?

Корсаков, которому в августе исполнилось тридцать, как-то отвык относить себя к подрастающему поколению. В еще больший ступор его грозил вогнать вопрос о наиболее интересной теме лекции. Однако на глаза Владимиру бросилась стоящая за лектором доска со схемами, поэтому он всплеснул руками и сказал:

— Вот эта часть! Опыт… эээ… Юнга. Удивительно, что еще в средние века ему удалось вывести столь сложные формулы!

— В средние века? — брови лектора поползли вверх. — Молодой человек, этому опыту меньше ста лет!

— Да? А казалось, он с нами уже целую вечность! — отмахнулся Корсаков. — Но, вообще-то, новые открытия случаются буквально каждый день. Я слыхал об одном студенте, Сергее Трутневе, который совершил настоящий прорыв в фотографической науке. Это ведь тоже, отчасти, оптика?

— Да, конечно, мы внимательно следим за новинками светописи. Но, увы, мой юный друг, названное вами имя мне ничего не говорит.

— Как же так? Он предлагал использовать фотографический затвор повышенной скорости для запечатления обскурных феноменов…

— А, ну да, ну да, что-то припоминаю, — закивал почтенный старец. — Сам я его работ не читал. Знаете ли, годы не те. Зачастую, отзывы от общества пишет один человек. Кажется, Валентин Тимофеевич Рудин, мой младший коллега, должен был оценить его изыскания.

— А где сейчас Валентин Тимофеевич? — спросил Корсаков.

Лектор огляделся, пытаясь найти подопечного взглядом.

— Надо же, вот буквально минуту назад был здесь. Должно быть, вышел куда-то.

— Благодарю вас! — Корсаков энергично потряс руку ученого и направился к выходу из аудитории. По дороге к нему присоединился Постольский.

— Не знаю, в курсе Трутнев или нет, но из всего общества ему нужен один человек, — пояснил на ходу Корсаков. — И он как раз только что вышел из аудитории.

— Думаешь, ему угрожает опасность? — спросил Павел.

— Не знаю, но хотелось бы переброситься с ним парой слов. Ты пока осмотрись здесь, а я погляжу, нет ли его на улице.