Книга Тайный архив Корсакова. Оккультный детектив, страница 68 – Игорь Евдокимов

Мария не переставала кричать.

Мертвец приблизился к ней и оценивающе смерил взглядом сверху вниз. Обошел пару раз вокруг. Опустился на корточки. Провел пальцем по очерченным Нейманом фигурам, в одной из которых оказалась Мария. С неподдельным любопытством скользнул ладонью за границу рисунка – и тут же отдернул, словно ожидая, что рука вспыхнет ярким пламенем.

Ни у кого даже на секунду не возникло мысли, что паясничающий мертвец хоть немного боится защитных фигур. Это было представление. Спектакль для одного человека. Баронессы Марии Ридигер, которая была очень близка к тому, чтобы обмануть смерть. Но не обманула.

Внезапно, резким движением покойник схватил женщину за руку и дернул на себя. Амалия осела на пол, когда Мария Ридигер, бесплотная и прозрачная, вылетела из чужого тела. Словно опытный танцор, мертвец крутанул ее вокруг себя раз, другой, а затем, без видимых усилий, зашвырнул отчаянно, но уже беззвучно кричащую женщину во тьму зазеркалья.

Ветер резко сменил направление – черная дыра перестала изливать его из себя, начав с ревом втягивать обратно. Нораев, Постольский и Корсаков были вынуждены схватиться за оказавшиеся под рукой тяжелые предметы, чтобы не взмыть в воздух. Казалось, даже мертвому Назарову это доставляет некоторые неудобства. Он разочарованно обвел комнату взглядом, словно бы убеждаясь, что ничего не забыл, – а затем уставился прямиком на Владимира.

«Почему? – мелькнул в голове Корсакова отчаянный вопрос. – Он сделал свое дело! Он должен вернуться обратно! Почему же он смотрит на меня?»

Танцующими шагами, преодолевая влекущую его назад силу, покойник приблизился к Корсакову. На его лице расцвела хищная улыбка, а мертвые глаза на секунду словно бы блеснули узнаванием. Он замер буквально в полуметре от Владимира. Занес ногу, чтобы сделать последний шаг, но не смог сдвинуться с места. Поднятая нога неуместно-комично дернулась назад, словно за нее кто-то потянул. Притяжение зазеркалья стало непреодолимым и утягивало его обратно. Владимир, и без того полуживой от ужаса, смотрел, как на лице покойника появляется выражение… Чего? Легкой, граничащей с удивлением досады! Словно говорящей: «Что ж, обидно, конечно, но еще увидимся!» Господин N. вновь улыбнулся, простер в сторону Владимира руку, легонько коснулся его лба вытянутым указательным пальцем – и в мгновение ока втянулся обратно в зеркало. Осколки полетели следом, со звоном вставая на свои места, затягивая дыры от пуль и застывая в первозданной чистоте.

Ветер прекратился. Мужчины в изнеможении упали на пол. Раздался треск лопающихся канатов – и огромное зеркало рухнуло на столешницу, вновь разлетевшись на тысячу маленьких осколков. На этот раз – навсегда.

Воцарилась тишина.

Нораев медленно поднялся с пола, нетвердой походкой приблизился к столу – и, рыкнув от напряжения, перевернул раму. На этот раз никакой дыры там не оказалось – обыкновенная глухая доска.

Корсакова не интересовало зеркало. Сил на то, чтобы встать, у него не было, поэтому он на четвереньках дополз до круга, где лежала Амалия, и попытался нащупать пульс. Тщетно. Она была мертва.

Закрывшаяся зазеркальная дверь словно бы сорвала покров с корсаковского дара. В его разум, сметая все преграды, ринулись картины последних часов жизни Амалии Штеффель. Владимиру ничего не оставалось, кроме как закричать от боли, бессильного гнева и разрывающей душу скорби.