Книга Дело о безутешном отце, страница 31 – Игорь Евдокимов

– Но почему дух, покинув его тело, затем не вселился в меня? – не понял Постольский. Вместо ответа, Владимир молча постучал себя по груди и направил на Павла указательный палец. Поручик опустил глаза – и увидел свисающий с шеи амулет, который Корсаков передал ему в этом же зале.

– У меня такой же, – пояснил Владимир.

– Но тогда…

Поручик запнулся, и настороженно посмотрел на Нораева. Тот поймал его взгляд, чуть усмехнулся, и закатал рукав униформы, обнажив несколько витков серебряной цепочки, испещренной незнакомыми символами.

– Из дома без неё не выхожу, – невозмутимо пояснил ротмистр.

– Значит… – Павел перевел взгляд на Корсакова. Похоже, у него входило в привычку общаться короткими незаконченными предложениями.

– Да. Он не мог покинуть дом в поисках новой оболочки. Письмена, что я нашел у дверей и вдоль стен, оставленные Нейманом, работали барьером. Скитальцу не оставалось ничего, кроме как вернуться обратно, через зеркало. И ждать шанса, чтобы снова выбраться оттуда и забрать причитающееся. Ведь Нейман погиб, не успев распечатать барьер, в результате уже дух баронессы оказался заперт в доме. Отсюда и спектакль. Нораев не дает ей покинуть дом, а я знаю настоящую Амалию. Каждый может разгадать её маскарад. Как пикантно! – Корсаков даже хрипло хохотнул. – Значит, нужно настроить нас с Нораевым друг против друга, не дав обменяться подозрениями, а затем убедить Павла, как наименее опытного, стереть барьер, и спокойно покинуть дом, чтобы найти другое тело. И теперь, зная все это, я, честно говоря, не вижу причин мешать скитальцу забрать причитающееся. План Назарова и Неймана мог бы сработать, но, к сожалению, Амалия – дорогой мне человек. И я не собираюсь оставлять в её теле существо с того света!

– Вот уж нет… – прошипела баронесса. Покидая в темноте зазеркальную комнату, все забыли про лежащий на полу револьвер Решетникова. Все, кроме Амалии/Марии. В револьвере оставалось три пули. Их можно было потратить на Корсакова или жандармов, но проблему барьера и ждущего по ту сторону зеркала скитальца это не решало. Баронесса вскинула оружие и, прежде чем кто-либо успел отреагировать, трижды выстрелила в зеркало, оставив три дыры, от которых трещины начали распространяться по всей поверхности.

– А вот это вы зря, – ухмыльнувшись, констатировал Корсаков. – Думаете, закрыли дверь назад и вас не получится отправить обратно? «Если мы разобьем зеркало, то дух навсегда останется в нашем мире» – он злобно, издевательски, передразнил сам себя. – Я уже был уверен, что передо мной не Амалия, – улыбка сошла с его лица, ставшего смертельно серьезным. – И, знаете ли, соврал.

С жутким треском зеркало лопнуло. Вот только вместо доски, брызнувшие осколки обнажили окно в бесконечную и безграничную тьму – ту самую, частичку которой увидел Владимир, взявшись за дверную ручку. Поднялся леденящий ураганный ветер, словно дыра в мире начала выливать из себя мертвый воздух.

А затем из тьмы появилась ладонь и мертвой хваткой вцепилась в раму.

Затем еще одна.

Словно провалившийся под лед рыбак, вытягивающий себя из полыньи, с ощутимым усилием из изнанки зеркала начал появляться человек.

Из присутствовавших в зале людей, его лицо было знакомо лишь двоим. Корсаков застыл в страхе. Амалия/Мария закричала.