Книга Смерть в губернской гимназии, страница 27 – Игорь Евдокимов

***

Руднев не спал. Но и дома его не было. Конечно же любознательная натура не дала ему спокойно вернуться и лечь спать. Стоило другу убежать, как Павел отправился по указаниям из записки в поисках убежища Нехотейского.

В идее своей он быстро разочаровался. Уже стемнело. Фонари в нижней части улицы отсутствовали полностью. Редкие прохожие окидывали учителя подозрительными взглядами. Вонючий пьяница даже увязался следом, но быстро рухнул в канаву перед одним из домов. Где-то брехали собаки. Несмотря на теплую августовскую ночь, зубы Руднева начали нервно постукивать. Несколько раз он был готов повернуть назад, но азарт и стыд за собственно малодушие каждый раз гнали молодого учителя вперед.

Дом отыскался относительно быстро. Он действительно стоял последним на улице, в нескольких десятках шагов от речки. Домишка плохонький – почти врытый в землю, весь неказистый. «Несолидно как-то», подумалось Павлу. Не удивительно, что Нехотейский так бесился – от лучшего в городе кафешантана до такой вот развалюхи.

Как и ожидалось, в окнах не горело ни единого огонька. Ворота и забор были на удивление крепкими, поэтому во двор заглянуть не удавалось. Простояв у дома несколько минут, Павел уже собирался развернуться и пойти обратно (навыками взломщика он все-таки не обладал), как вдруг со двора послышался скрип открываемой двери. В два прыжка, Павел оказался у ворот, силясь разглядеть, кто вышел из дома. Не видно было ни зги. Внезапно, калитка распахнулась, огрев Руднева по лбу, а затем могучие руки втянули его во двор. Учитель попытался дать отпор, но после могучего удара кулаком обмяк и потерял сознание.

Павел очнулся в полной темноте. Лежал он на грубом полу, а руки были связаны за спиной. Крайне противная на вкус тряпка плотно затыкала рот. Руднев от испуга чуть не задохнулся, судорожно пытаясь дышать через нос. Наконец, паника прошла. Учитель пошевелился, пытаясь сесть, но получилось у него не слишком успешно. Зато его ерзанье привлекло чье-то внимание.

– Глянь-ка, очухался! – раздался грубый голос из темноты.

– Лежи, соколик, и не рыпайся. Вздумаешь кричать – мигом кончим, – присоединился к нему еще один обитатель теней. Говорил он спокойно, не повышая голоса, но Руднев ни капли не сомневался, что угроза будет приведена в действие. Раздался скрип половиц, после чего тряпку у него изо рта вытащили.

– Вы кто? – осипшим голосом спросил учитель.

– Нет, милчеловек, это ты нам ответствуй: чьих будешь? – продолжил тот, что грозил убийством. – На легавого ты, вродь, не похож. Можь, кадет?

– Кто? – не понял Павел. – При чем тут кадеты? Я, вроде, по возрасту не гожусь, да и не в форме…

– Вот артист! – хохотнул первый.

– Цыц, Потап. Ладно, не легавый. Чего ж тогда толокся у дома, а?

– Я… – замялся Павел. – Гулял. Заблудился немного.

Потап опять рассмеялся в темноте.

– Ты горбатого тут мне не лепи, гуляка, – не поддержал веселья собеседник. Руднев уже понял, что из двоих его тюремщиков этот был главным. – Тебя из окошка хорошо было видно, как ты тут ходил, разнюхивал. Так что, расскажешь? Аль помочь тебе?

«А что я теряю?» – подумал Руднев.

– Я здесь из-за Нехотейского. Я коллега его, из гимназии. Нашел записку, где он на этот дом указывает. Думал, может помогу чем расследованию?

– Вот, курва! – ругнулся Потап. – Слышь, Сенька, он даже дохлый продолжает гадить!