Книга Не злите Броню, страница 121 – Елена Джонсон

– Как-то все неудобно… тарелки здесь, а пюре – там, в кастрюле.

Наконец, все проблемы были решены совместными усилиями и Нина Федоровна, видя, что все уселись за стол, завела «светский разговор».

– Ах, – томно сказала она, закатывая глаза. – Что делается в мире!

– Что? – поинтересовался Захар Ильич.

– Как что? – сказала Нина Федоровна. – Везде стреляют, погода портится, и по телевизору совсем нет интересных передач.

– Ты знаешь, Ниночка, – вздохнул ее супруг, пытаясь разрезать ножом кусок мяса, который она назвала лангетом. – Мне стыдно признаться, но меня иногда больше волнует, что делается у нас на кухне. Хотя бы, пока я в отпуске.

Миша немного пожевал водянистое жесткое мясо. Потом он незаметно выплюнул его обратно в тарелку и попробовал заняться пюре. Оно оказалось суховатым на вкус и с неаппетитными комочками.

– Знаешь что? – обратился он к Нине Федоровне. – Ты лучше снова к нам приходи кушать.

– Кстати, Ниночка, – спохватился профессор. – Так вкусно пахнет курицей! Почему ты ее не принесла?

– Она немного подгорела, – раздраженно ответила его супруга.

– Гм… ну, может быть, она все равно удалась тебе немного лучше? Ты неси, – подбодрил он ее, – мы что-нибудь вкусненькое у нее найдем.

– Вряд ли, – промямлила Нина Федоровна и постаралась перевести разговор на другую тему. Но голодный Захар Ильич сам пошел на кухню за курицей.

– Интересно, будут ли морозы, – светским голосом сказал Нина Федоровна.

– Она сгорела в уголь! – донеслось с кухни восклицание Захара Ильича. Он вошел в комнату, очень недовольный.

– Нина! – сказал он. – Ты бы хоть у Асеньки поучилась готовить. Или вот у Натальи Николаевны, – кивнул он на Натусю.

Это был уже бунт на корабле, и Нина Федоровна не могла этого допустить. Она со стуком положила на стол бесполезный нож, который все равно не мог отрезать ни кусочка мяса. Правда, нож был в этом нисколько не виноват.

– Я тебе что, служанка? – грозно начала она.

Захар Ильич окинул взглядом убогий стол. Втайне он всегда мечтал об уютном доме. Пока он работал, его выручала хорошая столовая в университете. Но когда наступали выходные и ему приходилось обедать дома бесконечными покупными салатами, Захар Ильич, боясь признаться в этом самому себе, спрашивал себя, нет ли какого-нибудь другого места, где бы он мог вкусно поесть и с кем-нибудь поговорить. Сейчас его чувства рвались наружу.

– Значит, ты считаешь, – храбро сказал он, – что у тебя нет никаких обязанностей по дому? Супружеских обязанностей, – пояснил он.

– Мог бы не говорить об этом при людях! – возмутилась Нина Федоровна. – Супружеские обязанности я выполняю, не жалея сил.

– Боюсь, что я имел в виду другие обязанности, – пробормотал профессор, и вздохнул. – Мне надоели бесконечные сосиски Я не могу больше есть эти дурацкие магазинные полуфабрикаты.

– Я тебе покупаю самые дорогие салаты, – возмутилась Нина Федоровна.

– А я хочу недорогие каши и домашние супы, – упрямо сказал профессор. – Я старый человек.

Клеопатре Апполинариевне стало жаль профессора.

– Захар Ильич, – неосторожно сказала она, желая помочь. – Приходите ко мне обедать. У меня всегда хорошие супы, и живу я от вас недалеко…

Не надо было ей этого говорить. Нина Федоровна наклонил голову, и понеслась на нее, как бык на тореадора.

– Я давно поняла, к чему вы клоните, – визжала она. – Бессовестная! Отбирать чужого мужа на старости лет!