Книга Незакадычные друзья, страница 126 – Елена Джонсон

Однако двух ребят, на которых Сережа положил глаз, они отвоевали, благодаря чему стало известно, что за дачей Прозоровых в деревне Александровка, которая находилась в окрестностях Нового Иерусалима, следили. Также, как и за дачей младшего брата Сергея Николаевича в деревне Давыдово, которая находилась аж в Калужской области, возле города Жуковска. Причем, видимо, народу у бандитов поубавилось и следить было особенно некому, потому что следили через день, появляясь то в Давыдово, то в Александровке.

Брат Сергея Николаевича, человек, далекий от чистой науки и делавший неплохие деньги на проведении торжеств в сети московских ресторанов «Вечерний звон», развлекался от всей души. По ночам он виртуозно светил фонариком то в собственном доме на втором этаже, и с удовольствием наблюдал в бинокль ночного видения, как длинная нескладная фигура карабкается на дерево, чтобы заглянуть в окно. Дождавшись, когда человек доберется до толстой ветки, близко подходившей к окну, Евгений Николаевич Прохоров бежал в баню, и начинал водить своим фонариком там, то приближая его к окну, то отводя вглубь. Снаружи это выглядело так, будто внутри кто-то рыщет по всей бане в поисках чего-то. Человек, проклиная все на свете, вынужден был слезать с дерева и пробираться к бане, стараясь держаться в тени. Это было непросто, учитывая, что Евгений Николаевич включал во дворе на всю ночь целых три сильных фонаря, отчего в любом месте двора и тенистого сада можно было спокойно читать. Человек нервничал, понимая, что его прекрасно видит любой, кому придет фантазия выглянуть ночью в окно, и прятался за кустами скорее из чувства долга.

Однажды Евгений Николаевич был в особо игривом настроении. Засев в бане, он стал подавать световые сигналы. Он неплохо знал азбуку Морзе, которой еще в детстве его научил отец – бывший моряк. Где-то раздобыв ключ, отец собрал самодельный аппарат Морзе, и по вечерам их любимым развлечением было диктовать друг другу сообщения, и отстукивать их стареньким ключом. Сейчас, живо вспомнив уроки отца, Евгений Николаевич стал передавать текст: «За мной следят. Послезавтра на кладбище ровно в полночь у могилы купца Нефедова».

Передав этот текст раз двадцать и убедившись, что человек, сев прямо на землю, записывает сигналы на грязный обрывок бумажки, он фонарик погасил, выбрался из окна и стал ждать.

Дверь в баню была приоткрыта. Человек осторожно потянул ее на себя и она пронзительно заскрипела, заставив его вздрогнуть, а собак в соседних дворах визгливо взлаять. Евгений Николаевич довольно улыбнулся – не зря он три дня поливал петли водой. Человек испуганно присел на крыльце, но, видимо, он давно уже смирился с тем, что с ним тут играют. Дождавшись, когда его сердце снова начнет стучать в нормальном ритме, он упрямо сделал шаг вперед, в темную баню, где в свете луны стояли непонятные предметы: огромный высокий котел на полу, прямо посередине предбанника, над которым колыхалось светлое покрывало, свешивающееся с потолка. Это покрывало приковывало к себе внимание и заставляло думать о саванах, скелетах, скалящих зубы по углам, и об открывающихся могилах, из которых покойники выходят по ночам. Человек опасливо покосился на покрывало и сделал шаг назад. И тут раздался жуткий вой. Он был не собачий и нечеловечий. Так, совершенно отчетливо понял человек, воет болотная нечисть в ночь, когда цветет папоротник, и девушки в длинных белых одеждах ходят его собирать, но болото, с аппетитом причмокивая, не отпускает их от себя. Повыв, нечисть гулко захохотала, потом застонала, но этого человек уже не слышал, потому что находился в глубоком обмороке. Евгений Николаевич выключил плеер: запись звукового сопровождения его любимого аттракциона «лабиринт страха» закончилась. Он подождал, когда раздастся топот убегающих ног, но не дождался. Разочарованно нахмурившись, он заглянул в баню и увидел распростертое тело.