Книга Идентичность Лауры, страница 106 – Ольга Владимировна Маркович

Я писал диссертацию на тему диссоциативного расстройства идентичности, когда учился в Пенсильванском университете, и потом много лет специализировался на теме расщепления сознания. Наверное, поэтому меня наняли разобраться с ситуацией как эксперта и представителя государства. А может, никто, кроме меня, просто не согласился тащиться в такую даль.

Задача стояла подтвердить диагноз и убедить власти Шри-Ланки передать пациентку на родину для дальнейшего разбирательства. Лаура обвинялась в убийстве двух граждан Америки в противовес одному ланкийцу, поэтому мы хотели сами судить или лечить ее. Я не был уверен, что подозреваемая действительно страдала расстройством, которое встречается в массовой культуре гораздо чаще, чем в жизни. И именно благодаря фильмам и книжкам синдром множественной личности стал спекулятивным инструментом для тех, кто пытается избежать наказания или привлечь к себе внимание.

Задача, которую я решал для себя в этой авантюрной вылазке — создание личного бренда. Я вдоволь наработался в чужих интересах и открывал собственную практику. Огласка за счет громкого дела Лауры Хитченс виделась мне хорошим способом заявить о себе.

Недавно я расстался с гражданской женой Лизой, которая ушла от меня, так и не дождавшись заветного кольца за семь лет совместной жизни. Что ж, тем лучше. Я был абсолютно свободен и предоставлен самому себе. Лиза иногда снилась мне, и, может, еще поэтому я хотел сменить обстановку. Все в нашем доме напоминало о ней. Тихие, счастливые, неразличимые между собой годы.

Пока я мирно сидел на лавочке под древесным спрутом, за мной вышла Сави Сенанаяке, врач, с которой мы вели переписку. Это была невысокая миловидная женщина чуть квадратного телосложения с чистой и гладкой кожей кофейного оттенка. Она улыбнулась и протянула мне руку. Одета Сави была по-европейски: в блузу и джинсы.

— Курт Мак-Келли, — представился я, крепко пожав ей руку. Мне понравилась открытость коллеги. Женщины, которых я успел повстречать на острове, были приветливыми, но отстраненными. Кокетство — да. Физический контакт — ни в коем случае.

— Вы мужчина, — сказала она улыбаясь.

— А что, я не должен им быть?

— «Мак-Келли» ассоциировалось у меня с женщиной. И потом, в нашем отделении не принято, чтобы мужчины работали с пациентками.

— Это проблема?

— Не для меня. Но общество у нас очень традиционное. Пройдемте?

Я двинулся следом за Сави. Она вела меня длинными тропами и переходами. Территория Ангоды оказалась непомерно большой. Корпуса, корпуса. Милые лужайки, охрана и решетки на окнах.

— Как она? — спросил я.

— Ваша соотечественница?

Я кивнул. Сави пожала плечами с легким смущением:

— Сейчас увидите.

Мы зашли в большой барак с бесконечными вереницами железных кроватей, тянущихся вдоль стен справа и слева.

— Вот она. — Врач указала на койку в центре. На ней, поджав под себя ноги, лежала брюнетка с длинными спутанными волосами, весившая не больше 88 фунтов. Она постанывала, будто ребенок, баюкающий себя.

— Пациентка не ест, не пьет, непрерывно стонет. Ее сторонятся другие пациентки. Вот история болезни. — Сави Сенанаяке протянула мне серую картонную папку. — Ознакомьтесь.

— Хорошо. У меня будет кабинет, где я смогу терапевтировать пациентку?

— Да, для этого все готово, — кивнула Сави.