Книга Идентичность Лауры, страница 82 – Ольга Владимировна Маркович

— Нет. Я просто не кидаю туда дротики, — ответил я.

— В стену?

— В мишень. Ну, то есть я совсем не играю в дартс.

— Но зачем тогда он у тебя висит? — Она развернулась ко мне, ожидая незамедлительного разъяснения.

— Я люблю эту игру, но неохота потом делать ремонт. Повесил, но каждый раз, когда думаю, не сыграть ли, вспоминаю про стены и передумываю.

— Вот странный. Ты же так себя дразнишь. В особенности если любишь эту игру. Если бы она была тебе безразлична, тогда другое дело. Странный мазохизм. — Она поджала губы.

— А ты что же, никогда себя ни в чем не ограничиваешь? — спросил я, не подумав. Речь ведь шла о Джесс, в самом деле. Какие тут ограничения.

Гостья глянула на меня с красноречивой улыбкой и ответила:

— Совсем ни в чем. — А потом добавила: — Где у тебя кухня? — кажется, только теперь заметив, что находится не в Ritz.

— Кухня? Есть одна, уличная. Ею пользуются ребята с первого этажа. Я им стараюсь не мешать. Поэтому обычно готовлю у бабули в доме.

Джесс задумалась. А потом весело объявила:

— Ладно. Пойдем к бабуле! Познакомимся.

Я сбегал за яйцами, куриными грудками и овощами. Да, аппетит у Джесс и правда был отменный. Будто она неделю не ела. Бабушка пришла с рынка, когда у нас вовсю кипела готовка. Глянула без улыбки на происходящее и ушла к себе. Мы приготовили еду, разложили ее по тарелкам. Джесс накрыла на стол.

— А бабушку угостим? — спросила она с энтузиазмом.

Я не знал, как ба отреагирует на это предложение, и решил уточнить. Прошел в ее аскетичную спальню, где из украшений имелся только алтарь Будды. Бабушка сидела на кровати спиной к двери и смотрела в окно.

— Ба, ты поешь с нами? — спросил я.

Она не ответила. Я подошел ближе и присел рядом.

— Ба, ты чего? — попытался заглянуть я ей в глаза. Ее точеный коричневый профиль выделялся на фоне белых стен. Она повернулась и посмотрела на меня со странной жалостливой болью.

— Это плохая девушка, Рамзи, — сказала она сдавленно. Слова нехотя соскакивали с языка, как капли из неплотно закрытого крана.

— Плохая? Почему ты так решила? Вы же не общались! — возмутился я.

— Плохая, Рамзи. Она одержима духами. И они почти сожрали ее изнутри. И оттого, что эти духи еще голодны, они пожирают всех, кто оказывается рядом. И все, кто оказываются рядом, теряют себя. Забывают, кто они. Совершают то, что никогда бы не сделали. — Бабушка посмотрела так внимательно, что внутри у меня похолодело. — То же самое произошло с твоей матерью, когда она встретила твоего отца.

На этих словах я выдохнул и улыбнулся. Если первые слова про голодных духов произвели впечатление вплоть до мурашек по коже, то как только ба скатилась на рельсы истории про мать и отца, все стало понятно. Она просто не любила белых и видела в них угрозу для своего мироустройства.

— Я не дам ей сожрать меня, — улыбнулся я. — Пока что она приготовила для меня еду. А не наоборот!

— Она уже, Рамзи. — Бабушка втянула седую головку с гладкой прической в плечики.

— Что уже? — не понял я.

— Уже сожрала тебя. А ты и рад.

— Как, вроде пока я целенький. — Я покрутил руками и ногами перед собой, показывая, что со мной ничего не произошло.

— Ты знаешь, о чем я, Рамзи. У тебя есть один только шанс уцелеть. Один шанс. Но он потребует немало усилий. А потом всю оставшуюся жизнь тебе надо будет прилагать усилия, чтобы загладить содеянное.