Онлайн книга «Башня. Новый Ковчег»
|
Коридор вывел их к игровой площадке — небольшому круглому пятачку, от которого лучами расходились отсеки. Места здесь было чуть больше, чем там, где лежали взрослые. То ли изначально эта часть этажа была так организована, то ли это было сделано намеренно, в заботе о маленьких пациентах. Ника огляделась, бросила взгляд на детский городок. Безликий и совершенно стандартный — горка, качели, лесенки-лазалки, детский бассейн, заполненный разноцветными пластмассовыми шариками — такие были на каждом этаже, разве что здесь они выглядели более яркими что ли, похожими на брызги весёлых конфетти, которые кто-то, то ли в порыве озорства, то ли случайно разбросал на сером бетоне. Разбросал, а убрать забыл. На площадке никого не было. — А… где все? — Ника удивлённо посмотрела на Катю. — Где-где… тихий час уже вообще-то. В палатах все. Катя приоткрыла ближайшую дверь. Из полумрака Никин взгляд выхватил ряд кроватей. Рядом с некоторыми стояли капельницы, от которых тонкими змейками тянулись белые трубочки, заползали в детские койки, скрываясь за складками одеял. — Тут тяжёлые у нас. У них всегда, — Катя хмуро вздохнула. — Тихий час. Они обогнули детскую площадку, прошли мимо пустующей стойки дежурной сестры. В пугающей тишине из-за дверей палат доносились голоса. Иногда детские. Иногда женские. Перехватив удивлённый Никин взгляд, Катя пояснила: — Матери. Анна Константиновна, конечно, не приветствует, но тут уж ничего не поделаешь… Катя горестно развела руками, и Ника почувствовала нехороший холодок, заструившийся по спине. Короткая Катина фраза вместила в себя всё: и тупую ноющую боль, и дикое отчаянье, и рваные клочки надежды. Нике вдруг остро захотелось уйти отсюда, наверх, куда угодно, но она знала, что, даже уйдя, она унесёт с собой эту короткую Катину фразу, и запах стариковских тел, и белые змейки-трубочки, присосавшиеся к худеньким маленьким ручкам, и пустую детскую площадку. — Не люблю я тут бывать, — тихо сказала Катя. — У стариков куда ни шло, они хоть пожили, а тут. Она не договорила, просто оборвала фразу, поставив жирную твёрдую точку, подведя черту под обыденной и оттого такой страшной правдой. — Пойдём отсюда. Но они никуда не ушли. — Гаснут как фонарики огоньки последние, спят медведи маленькииии, спят медведи средненькииии… За незакрытой дверью тоненький детский голосок старательно выводил слова. В этих словах не было жалости, не было обиды, только какое-то упорное усердие, словно певшему или певшей было важно довести все слова до конца, не растеряв от них ни кусочка. Ника остановилась, пойманная врасплох этим аккуратным голоском, легонько толкнула дверь. В небольшой комнатке (по убранству и раскиданным игрушкам Ника поняла, что это что-то вроде игровой) сидела на стуле темноволосая девочка лет пяти, баюкая синтетического медведя. — …огоньки не светятся над лесною спаленкой, спит сынок медведицы, спи и ты, мой маленький. Девочка закончила петь, подняла на них большие лучистые глаза. Сказала очень серьёзно: — Мама обещала, что придёт в пятницу. * * * Анна нашла Нику уже под вечер у стариков. Ника сидела рядом с Катей и слушала, как та рассказывает свои истории. Рассказывала Катя и вправду мастерски, так, что слушатели — юркая Софья Андреевна, её две молчаливых соседки, да ещё парочка стариков — буквально смотрели Кате в рот. |