Книга Башня. Новый Ковчег-2, страница 30 – Евгения Букреева, Ольга Скляренко

* * *

Пашке было невероятно стыдно. И перед Аней, хотя та уже привыкла к выходкам его матери, и перед его, вернее, теперь уже перед их новым другом, Борькой.

После кино они завалились к нему домой, Пашка надеялся, что отец дома, а своим отцом он гордился и не без основания. Хотел похвастаться перед новым другом, какой у него отец, крутой, всезнающий. Но отца дома не оказалось, зато была мать.

— Здравствуйте, — Аня с Борисом поздоровались с Пашкиной матерью почти одновременно, но та не удостоила их ответом.

— Мы ко мне, — буркнул Пашка, потянув недоумевающего Бориса за рукав.

— Павлик!

От этого сухого, безэмоционального оклика Пашка внутренне сжался, залился краской от стыда и от злости: он терпеть не мог, когда она называла его Павликом, да ещё таким казенным тоном (это отец так говорил про казенный тон), да ещё перед друзьями.

— Павлик, — повторила мать с каким-то нажимом и явным удовольствием, глядя в его нахмурившееся лицо. — Кто этот мальчик?

Задавая свой вопрос, она даже не сделала попытки повернуть голову в сторону Борьки, который, оторопев, покраснел так, что даже уши запылали.

— Это Борис, мой друг, — Пашка ещё больше насупился.

— А фамилия у твоего нового друга есть?

— Моя фамилия Литвинов, — Борька освободился от державшего его за рукав рубашки Павла и сделал шаг вперед, вскинув голову.

Мать даже не поглядела в его сторону. Она по-прежнему буравила глазами Пашку.

— Я тебе вопрос задала, Павлик.

— Слышала же, — Пашка постарался подавить ненависть в голосе. — Литвинов его фамилия.

— Мне кажется, Павлик, тебе надо лучше выбирать себе друзей. Мне сегодня звонила Зоя Ивановна…

— Мама, мы пойдём, — перебил он её.

— Павлик!

Но он уже не слушал. Схватил упирающегося Борьку за руку и почти силком потащил за собой. Слышал только, как Анна пискнула за его спиной матери: «До свиданья, Елена Арсеньевна», да звук хлопающей двери.

Пашка летел так, словно за ним гнались — Аня с Борисом едва за ним поспевали. Опомнился только на какой-то скамеечке в парке, злой и растерянный.

— Не обращай на мою мать внимания, — Пашка старался не смотреть в сторону Бориса. — Она всегда такая.

— Да, всегда, — подтвердила Аня.

— А чего это она? — Борька перевел взгляд с Анны на Пашку.

— Да ну её, — Пашка отвернулся.

— Чего-чего… Змея наверняка уже напела, что ты с нижних этажей. А Пашкина мать она такая… очень много внимания придаёт условностям. Я тоже Пашке не ровня…

— Ну хватит глупости-то говорить, — Пашка вспыхнул. — Просто дура она. И вообще достала уже. Зато у меня отец хороший.

— Отец у него хороший, — опять подтвердила Аня.

— Да ладно, расслабьтесь, — Борька пожал плечами. — Это вы ещё моего отчима не видели. О, кстати, он же сейчас на работе, у него смена. Пошли ко мне. У меня дома одна мама.

И, произнеся слово «мама», совсем по-особенному, по-другому, не как Пашка, Борька, поймав несчастный Пашкин взгляд и мгновенно всё поняв, опять покраснел, закусил губу и замолчал. Спасла всех Анна.

— А точно! Давай пойдём к тебе!

* * *

Она действительно была особенной, Борькина мама. И дело было даже не в её простоте и естественной, природной доброте, которая сквозила во всём: в тёплой улыбке, в словах и жестах, дело было в любви — той материнской любви, которой были лишены они оба, и он, и Анна. Потому что Аннина мама умерла, а его… его мать, если и любила, то какой-то своей, иной любовью.