Книга Башня. Новый Ковчег-2, страница 50 – Евгения Букреева, Ольга Скляренко

Кир поёжился и ещё больше нахмурился. Вспомнил мать погибшего друга.

Пока Вовка был жив, она, как и большинство других матерей, привычно ругала сына, называла оболтусом и сетовала на то, что вот «у других дети как дети». Иногда повышала голос, а когда Вовка сбегал на их привычные тусовки, даже кричала в сердцах ему вслед, чтоб «и больше не возвращался». А теперь, когда Вовка вот так ушёл и больше не вернулся, медленно и тихо помешалась с горя.

Вечерами она ходила тенью по коридорам этажа и частенько, заслышав за чьими-то дверями детские голоса, останавливалась и долго вглядывалась в окна. Сначала её жалели, но потом стали всё чаще и чаще гнать, от дверей, от чужих окон. Кто-то зло материл её, кто-то пытался отвадить уговорами, но и то, и другое помогало слабо — она так и стояла, напряжённо вытянув шею и вслушиваясь, пока не приходил её муж, Вовкин отец, и не уводил, бережно придерживая за плечи, молча, ни на кого не глядя.

Кир сжал кулаки. Именно поэтому Литвинова нужно было наказать. Вот за это. За то, что Вовка погиб, а жизнь его родителей, двух обычных в общем-то людей была разбита, вывернута кровавой изнанкой наружу, обсуждена и высмеяна досужими сплетниками.

В тот день их отпустили с работы раньше несмотря на то, что они едва ли перетаскали половину вещей, и им ещё было таскать и таскать.

Кир с Сашкой уже приготовились нести очередной матрас, не тяжёлый, но очень большой и неудобный, так что одному человеку было с ним не справиться, как пришла Анна Константиновна, сердитая, и в сопровождении Ирины Александровны. По обиженному и раскрасневшемуся лицу старшей медсестры, выглядывающей из-за спины главврача, было видно, что она только что получила нагоняй.

— Вы б головой сначала, Ирина Александровна, подумали, прежде чем так делать! — Анна Константиновна обвела рассерженным взглядом помещение, зацепилась глазами за злополучный шкаф, который Кир с Сашкой всё же вынуждены были затащить назад, ещё больше нахмурилась и ткнула в него пальцем. — Как вы вообще себе представляли, чтобы двое мальчишек вот это на себе таскали?

— А что я должна была сделать? — плаксиво-сердито отозвалась Ирина Александровна. — Если с утра Фомин говорит…

— Прежде всего прийти ко мне. У вас начальник я или Фомин?

— Вы, но…

— И никаких «но». А вы, — Анна Константиновна посмотрела на их троицу. — Можете переодеваться и по домам. На сегодня всё.

И, отвернувшись, снова продолжила выговаривать старшей медсестре, не слушая никаких оправданий.

…Из мужской раздевалки Кир и Сашка вышли вместе. У дверей их уже дожидалась Катя. Все втроём они направились к лестнице.

— А ты чего, лифта ждать не будешь? — Кирилл посмотрел на Сашку. — Тебе же на самый верх.

— Я к родителям сейчас, на шестьдесят пятый.

— То есть нам типа по пути, — хмуро пошутил Кир.

Одиннадцать этажей они преодолели молча. Кирилл шёл впереди, не оглядываясь на идущих сзади Катю и Сашку. Кате нужно было выше, но, когда они добрались до пролёта шестьдесят пятого этажа, она затормозила. Кир оглянулся, с удивлением отметил, что Катя с Сашкой отошли чуть в сторону. Она остановилась, облокотившись о перила лестницы, и напряжённо молчала, ни на кого не глядя. Сашка топтался рядом. Кир почувствовал, что он им мешает, но уйти почему-то не мог. В сущности, ему не было никакого дела до Полякова, а с Катей они просто по-приятельски общались на работе, в общем-то и всё, но сегодняшняя тайна неожиданно связала их, всех троих, связала крепко, не спросив разрешения. И Кирилл не мог просто взять и уйти.