Книга Башня. Новый Ковчег 4, страница 109 – Евгения Букреева, Ольга Скляренко

Марат понял. Нахмурился.

— С Васильевым, Паша, мой промах. Даже не промах, а дурацкое стечение обстоятельств. Я ведь не хотел его сюда брать. Не знаю, обратил ли ты внимание, но Виталий сильно изменился с тех пор, как ты ещё с ним работал. А может и не изменился, просто по молодости такие вещи не сильно-то в глаза бросаются. Учиться он, Паша, не любит. Не любит и не хочет. Погряз в собственном самодовольстве и самоуверенности и не заметил, как его другие обходят. Вернее, замечать-то он замечает, а признавать, что сам в этом виноват, не хочет. Потому я и думал оставить Виталия на Южной, там-то он точно справился бы и нагрузку бы снизил, и на останов в своё время бы вышел, а сюда взять Бондаренко.

— Чего ж не взял? — тихо спросил Павел, понимая примерный ход мыслей Марата.

— Ногу Бондаренко сломал. Буквально за пару дней, как нам вниз спускаться. Пришлось всё на ходу переигрывать. Там, на Южной, Бондаренко и со сломанной ногой справится, а здесь на костылях сильно не попрыгаешь. А выбор у меня был невелик, сам понимаешь, — Марат прервался, на лбу проступила испарина.

Павел взял из стопки чистых салфеток на прикроватной тумбочке одну и осторожно промокнул мокрый и горячий лоб Руфимова. Увидел, как кривится Марат, силясь выдавить из себя улыбку и какую-нибудь шутку, но, видимо, боль была сильнее. «Надо сворачивать разговор, — промелькнуло у Павла. — И передавать Марата Анне».

— А здесь на станции, — продолжил Руфимов. — У Васильева сразу начался конфликт с Марусей.

— Неудивительно, — хмыкнул Павел.

— Что, уже познакомился с Марусей? — в голосе Руфимова послышались какие-то странные нотки.

— Познакомился. Такая до белого каления любого доведёт.

При упоминании этой женщины Павла охватили непонятные противоречивые чувства. Он видел, как быстро сошлась с ней Анна, заметил, что Маруся явно понравилась Борису, но сам он отношение друзей к этой занозе не разделял. Почему-то она его раздражала, а вчера, когда вдобавок ко всему она ещё и застала их с Анной целующимися, он не на шутку разозлился. Эта вспышка злости была совершенно необоснованной, глупой, детской, потому что в этой дурацкой ситуации Маруся была совершенно не при чём, это он, старый болван, непонятно с какого перепугу попёрся к Анне, зная, что та не одна, так что и винить нужно было только себя. И всё же…

— Маруся — хорошая девушка, — неожиданно сказал Марат и опять очень странно посмотрел на Павла. Далась же ему эта чёртова Маруся. Если только… да ну нет. Не может такого быть. Павел тряхнул головой, прогоняя морок, а Руфимов, снова угадав, о чём он думает, не выдержал, усмехнулся. — Маруся — отличный инженер. Опыта у неё, конечно, маловато, но это дело наживное. Увидишь, Паша, она ещё нас с тобой за пояс заткнёт, а я, дай Бог, ещё десять годочков поскриплю и ей все дела передам. Быть Марии Григорьевне начальником станции, и не Южной, а этой станции.

— Ты ещё больше десяти годочков поскрипишь, — буркнул Павел. — Ты мне ответь лучше, как мне Виталия в чувство привести? Пинком под зад?

— Пинком под зад ты его можешь только отсюда на выход сопроводить. Я возражать не буду. Толку, если честно, Паша, от него здесь мало, а вот вреда… мы ж на пять суток благодаря и его стараниям в том числе отстаём. Так что смотри сам, нужно тебе его в чувство приводить или нет. Но по факту я тебе сдаю хозяйство разорённое, и ты, Паша, остаёшься без зама, а это нехорошо. Единственное, что могу посоветовать, в каких возможно вопросах — опирайся на Марусю. Учится она быстро, но бывает импульсивна. Сложно вам, конечно, придётся, но что делать, другого выхода я не вижу.