Книга Башня. Новый Ковчег 4, страница 59 – Евгения Букреева, Ольга Скляренко

Ставицкий довольно взглянул на Мельникова. Тот молчал. Слушал.

— Вряд ли Павел Григорьевич понимал, что он делает. В таких вещах он не силён. Он технарь, у него графики, цифры, схемы. Как там это называлось, «естественная убыль населения»? Очень удачное название. Именно так, естественная. Как и задумывалось матушкой природой. Времени, конечно, с принятия того закона прошло всего ничего, рано делать выводы, но мне кажется, что человечество только выиграло в конечном итоге. Не удивлюсь, если следующее поколение будет намного здоровее нас вами, как, впрочем, и положено. В этом и заключается смысл эволюции — выживать и размножаться должны лучшие — самые здоровые, самые сильные, самые умные, самые талантливые.

— Ну, с точки зрения здоровья, — Мельников поморщился. Он, конечно, старался сдерживаться, скрывать свои эмоции, но что-то всё равно сквозило в его взгляде, выдавало его растерянность. — Но ум, талант…

— Ум и талант тоже передаются по наследству, — заявил Ставицкий. — В большинстве случаев передаются.

— Ну, это, положим, не доказано, насколько я знаю. Я читал труды некоторых учёных прошлого под данной проблематике. Были, разумеется, попытки доказать и такое, но все эти изыскания не слишком убедительны.

— То есть, вы интересовались данным вопросом? — Сергей довольно хмыкнул.

— Не слишком. Вскользь. Я хирург, а не генетик. Но даже моих скромных познаний в этой области хватает на то, чтобы понимать, что все эти направления в генетике, попытки связать её с социологией, психологией, чёрт знает, с чем ещё, исследования в области улучшения человеческой породы, так называемой, евгенике, всё это — крайне спорно и мало обосновано.

— А, знаете, Олег Станиславович, я рад. Рад, что это аспект не ускользнул от вашего внимания. Приятно побеседовать с образованным человеком. Хотя мне кажется, что вы слишком критичны. Всерьёз этими исследованиями занимались мало, были некоторые наработки в конце девятнадцатого века, потом, кажется, во времена Второй мировой войны, но, увы… После этого, если какие изыскания и велись, то делалось это тайно, завуалированно, и до нас с вами, к сожалению, результаты не дошли.

— И всё-таки, Сергей Анатольевич. К чему этот странный разговор?

Мельников явно начинал нервничать. Но Сергей проигнорировал его вопрос.

— Природа устроила всё очень умно. До человека она тренировалась на других тварях, оттачивала свои инструменты. Выживали лучшие. И не просто самые здоровые, а те, кто оказывался умнее и хитрее. И только они по большей части получали право на размножение. В природе за это право надо было ох как бороться. А когда некоторые виды животных стали объединятся в некие группы, стаи, прообраз нашего с вами общества, тут и вовсе стало интересно. Во многих таких стаях размножалась только доминантная пара. Альфа-самец и альфа-самка. Остальные, омеги, право на продолжение рода не имели и занимались исключительно тем, что помогали альфам растить их потомство. Очень удачная схема, вы так не считаете?

Мельников молчал. Он уже не пытался задавать вопросы, чтобы понять, к чему весь этот странный разговор, просто сидел и слушал.

— Люди мало чем отличаются от стайных животных. Разделение в обществе было всегда. Существовали и альфы, которых в разные времена называли по-разному — аристократы, патриции, дворяне. И омеги, которые если и размножались, то только для того, чтобы нарожать таких же омег, необходимых для того, чтобы обеспечить существование и выживание верхушки, лучших представителей популяции. Веками проводился естественный отбор. Аристократы, носители генов доминантных особей, смешивались только с такими же аристократами, их генофонд улучшался, потому что возможностей подпортить его было немного.