Книга Башня. Новый Ковчег 4, страница 60 – Евгения Букреева, Ольга Скляренко

Мельников сделал какое-то движение, открыл рот, но Сергей его прервал.

— Я вижу, Олег Станиславович, что вы хотите мне возразить. Вы же собираетесь привести тот самый аргумент, который много раз использовали те самые омеги, плебеи, пытающиеся пролезть в альфы. Аргумент про то, что генофонд, лишённый притока извне, свежей крови, замкнутый в самом себе, в результате начинает вырождаться. И в этом, разумеется, есть смысл. В какой-то мере некоторый приток свежей крови необходим. Но это то самое исключение, которое подтверждает правило. В среде омег крайне редко рождается особь, достойная стать альфой. Но когда такое происходит, она ей и становится. Но не руша установившийся порядок, не меняя местами альф и омег. Она просто сама пролезает в их круг, берёт лучших самок. И омега при этом просто неизбежно становится альфой. Но такое случается крайне редко. Ровно настолько, чтобы не дать альфам закиснуть в себе и обеспечить приток свежей крови. Но эта свежая кровь ложится на базис — на избранные гены. В этом — смысл эволюции. В этом — ключ к пониманию всего, всей нашей жизни, как биологического вида, если хотите.

Он довольно уставился на Мельникова. Тот пожал плечами.

— И к чему этот экскурс в биологию?

— Просто мне показалось, что вам, как врачу, с этого ракурса будет проще понять. Впрочем, не хотите биологию, давайте обратимся к истории. Которая тоже прекрасно иллюстрирует и подтверждает всё то, о чём я говорю. Весь путь человечества — это путь деления на классы. Да девятнадцатого века эта теория ни у кого не вызывала сомнений. Всегда была элита, верхушка общества, и обеспечивающее её процветание и благосостояние толпа, стадо. Умело управляемое этой элитой. И только когда стадо взбунтовалось и снесло эти границы, начав играть в социализм, коммунизм, демократию, помните, чем всё это закончилось? Кошмаром, войнами, убийствами. Но в результате общество всё равно стало возвращаться к исходному устройству. Снова появилась элита, неизбежно появилась. Люди не равны — кто-то умнее, кто-то сильнее. И тот, кто умнее и сильнее, всё равно когда-нибудь займёт положенное ему место. Вот только новая элита, увы, не имела того, что имела старая, сметённая ими вниз. А именно — отобранного столетиями генофонда. Когда лучшие выбирали себе для размножения лучших. И потому проигрывала. По всем статьям проигрывала. Впрочем, не взбунтуйся тогда природа, не ввергни она человечество в глобальную катастрофу, со временем всё встало бы на круги своя. Подобные тянутся к подобным. Новая элита, аристократия, создала бы свой генофонд. Но на это ушли бы долгие годы, может быть тысячи лет. А зачем терять столько времени? Глупо.

Ставицкий замолчал. Снова поднялся и прошёлся по залу.

— Наши с вами предки, Олег Станиславович, и были представителями той самой элиты, новой элиты. Они заложили фундамент для её построения. Именно им мы обязаны всем, что сейчас имеем. Спираль развития сделала очередной виток, заперло остатки людей, лучших — ведь и среди альф, и среди омег отобрали именно лучших. Башня вместила в себя всех, но именно нашим предкам, альфам, элите, аристократам, предстояло создать новый генофонд. Для этого были все условия. И снова досадный скачок назад. Идиот Ровшиц, который вместо того, чтобы просто обеспечить своё место в элите — а у него были для этого возможности, — взял и снёс всю систему, пустив в расход лучших представителей. А, знаете, к чему это привело? Да всё к тому же. Генетика опять взяла своё. Альфы всё равно остаются альфами, даже если их называют по-другому. И лучшие снова оказались наверху, не прошло и семидесяти лет — ничтожный период времени с точки зрения истории, да и биологии. И наша в вами задача, Олег Станиславович, восстановить естественный ход развития человечества. Взять его под контроль. Мы не можем допустить, чтобы попирались законы природы. Мы должны помочь ей.