Онлайн книга «Башня. Новый Ковчег 6»
|
— Не бери! Не открывай! — вскрикнула Алина, но было поздно. Вера, приняв из рук Шуры коробку, уже сняла крышку. Там на дне, облепленная обрезками блестящей фольги, лежала серёжка-снежинка, её, Верина серёжка, а по ней неторопливо ползали жирные, бескрылые мухи… * * * Запах от мусорных мешков ударил в нос. Мухи, потревоженные появлением человека, с глухим гулом поднялись вверх. Сашка инстинктивно поморщился, постарался побыстрее преодолеть этот участок. Он пересёк уже половину пятнадцатого этажа Надоблачного уровня, самого нижнего (на Надоблачном была своя нумерация и начиналась она сверху, Сашка долго не мог к этому привыкнуть и поначалу часто путался), осталось обойти столовую, а там почти сразу начинался коридор к Южным КПП и лифту. Здесь Сашке всё было хорошо знакомо. Узкий проход, отделяющий кухню от первой линии жилых отсеков, намертво задёрнутые жалюзи, безликие серые двери с тоскливыми номерками, всегда плотно прикрытые, словно так можно было спастись от кухонного чада — чада, с которым не справлялись даже мощные вытяжки. Пятьсот шестнадцать, пятьсот семнадцать… Сашкин взгляд заскользил по чёрным табличкам номеров, задержался на пятьсот восемнадцатом. Его квартира, та самая тесная клетушка, в которой он прожил несколько месяцев и к которой так и не успел привыкнуть. Интересно, она всё ещё пустует, мелькнула в голове бестолковая мысль. Нет, он не тосковал по этому жилью, оно было временным, — Сашка всегда это понимал, — не своим, случайным, выданным ему напрокат, не в награду за какие-то заслуги, а просто потому что Никин отец, Павел Григорьевич Савельев, замолвил за Сашку словечко перед кое-кем. И этот кое-кто, пряча усмешку в холодных зелёных глазах, небрежно поставил свою подпись под ордером, жёсткую, резкую подпись, хорошо известную всей Башне, прямую и строгую, без всяких завитушек и украшений, состоящую только из одной фамилии — Литвинов. И опять заметались, запутались мысли. Ожили чужие голоса в голове. …будто ты не знаешь, кто его папаша. И если ты думаешь, что я буду жалеть сына Литвинова, то ты плохо меня знаешь… …если ты хоть словом, хоть намёком, кому-то из своих кураторов обмолвишься о событиях этой ночи, помни, Поляков, я тебя своими руками задушу. Лично… Чужие голоса, чужие люди, которые по странной прихоти судьбы вдруг оказались ему родными. Хотя… какие они родные. Родные те, что остались внизу, на шестьдесят пятом. А эти… Сашка вспомнил, как он завидовал большинству своих одноклассников — Нике, Марку, Стёпке Васнецову, Вере. Завидовал и втайне мечтал о другом, о несбыточном, как ему тогда казалось. И вот — сбылось. Родители — круче не бывает. Полный джек-пот. А он, потерянный и огорошенный обрушившимися на него новостями, не знает, как себя вести. Наверно, так чувствует себя нищий, на которого в одночасье свалилось сказочное богатство — тот тоже вроде бы и пытается строить какие-то планы, но в глубине души уже знает: всё равно всё будет прогулено, спущено, пропито, и останется только полная нечистот канава, да засаленные лохмотья некогда дорогой одежды… Сашка резко вывернул из узкого прохода в широкий коридор, сделал несколько шагов и налетел на Веру. * * * — Саша? Кого-кого, а Полякова она точно не предполагала здесь встретить. Хотя и думала о нём только что. Бежала, лавируя в путанном лабиринте жилого этажа, перескакивая мыслями то на Мельникова, то на Шуру Маркова и на его мух, то на то, что ей в общем-то повезло — там, в приёмной, Алина Темникова, увидев её лицо и мгновенно сообразив, что Веру сейчас стошнит, сунула ей в руки салфетку и приказала сбегать в туалет намочить. Если бы Вера тогда не вышла, сидеть бы ей сейчас в приёмной Марковой под охраной неизвестно чьих военных и хорошо, если в приёмной, а не в одиночной камере перед людьми урода Караева. А так она на свободе, дай бог, доберётся до Долинина, а Олег Станиславович перехватит Сашку, и… |