Книга Башня. Новый Ковчег 6, страница 226 – Евгения Букреева, Ольга Скляренко

Он попытался справится с этим странным и непривычным чувством, переступил с ноги на ногу, сделал шаг в сторону Ники и Литвинова и опять в нерешительности замер. Собственно, кому он здесь нужен? Да никому.

— …Боря, смотри, Ника уже закончила. Осталось только запустить. Как только она сделает это, параметры синхронизируются с теми, что видит перед собой Васильев. Сколько ему потребуется времени на раскачку, минут пять-десять, я не могу сказать точно. Но, зная Васильева, не думаю, что сильно много. А нам надо обязательно убедиться, что он повёлся. И не просто повёлся, а вышел из щитовой.

— Надо идти туда? Наверх? — Литвинов распрямился. Рука его по-прежнему оставалась на спинке Никиного кресла. Ника обернулась, вскинула голову.

— Надо, — подтвердил Савельев.

— Ну раз надо…

— Погоди, Боря. Всё не так просто. Верхний ярус — это по сути открытая площадка с несколькими корпусами. Двери главной щитовой выходят почти прямо на одну из опор, в которой лестница. Марат, — Павел Григорьевич обратился к тому человеку, что был рядом с ним. Кажется, Ника называла его Маратом Каримовичем. — Марат, у тебя там планы платформы в резервной есть?

— Планы? Да откуда они там, хотя… постой-ка. На двери план эвакуации…, а нет, это этого этажа. В шкафу! Точно! Шкаф-пенал в углу, справа. Там лежит оранжевая папка…

Три пары глаз синхронно повернулись в указанном направлении. Литвинов хотел было пойти туда, но Сашка неожиданно для себя опередил его.

— Я принесу, — сказал тихо. Там, с той стороны телефонной линии, его наверняка не расслышали. Но Борис Андреевич понял. Коротко кивнул.

Оранжевая папка оказалась на месте. Сашка нашёл её сразу. Принёс, передал в нетерпеливые руки Литвинова. Тот быстрым жестом раскрыл и, немного порывшись, отыскал лист с нужным этажом.

— Боря, видишь обозначение ГЩУ-1?

— Да.

— И опора.

— Почти напротив, как ты и говорил. Это удобно.

— Удобно, конечно. Боря, не тупи. Ты там как на ладони будешь.

— Там двери есть. Можно постараться встать незаметно.

— С твоими габаритами? И потом у тебя нога…

— И чего нога? Не глаза же. Я не ослеп ещё слава богу, вижу нормально.

— Ты совсем тупой, Боря!

Савельев вспылил. Сашка уже слышал и раньше эти полные раздражения нотки в голосе Павла Григорьевича. Когда ещё встречался с Никой. Длинные вечера в квартире Савельевых. Густые мягкие сумерки. Никины быстрые нежные пальцы…

Павел Григорьевич дома бывал не часто, а в те редкие дни, когда возвращался с работы чуть раньше, чем обычно, как правило, закрывался у себя в кабинете. Решал рабочие вопросы, срывался на бестолковых собеседников, не выбирая особо выражений. Вот как сейчас.

— Васильев выйдет из щитовой и куда пойдёт? Вниз он пойдёт! И скорее всего по той самой лестнице, где ты будешь торчать.

— Придётся мне, Паша, тогда оттуда быстро улепётывать.

— Быстро? С больной ногой? Растянешься там на ступеньках, загремишь, всё дело завалишь.

Нет, не о деле беспокоился Савельев — Сашка это чувствовал. То есть о деле, конечно, тоже, но было в его голосе что-то ещё. Тревога за друга. Отголоски нежности, старательно спрятанные за грубыми словами. Литвинов их тоже слышал и всё понимал. Но из какого-то ребячества упрямился.

— А давайте я схожу.

Слова вылетели сами собой. Сашка совсем не ожидал от себя такого. Зачем он это сказал? Кто его просил влезать не в своё дело? Молчал бы себе и дальше, так нет же…