Книга Башня. Новый Ковчег-3, страница 155 – Ольга Скляренко

— Вы чего? Охренели? — прошептал он. — Какого чёрта вам от меня…

— Засохни, падла, — Татарин надавил пистолетом ему в бок, и охота вести беседу у Кира как-то сама собой пропала. И он, подгоняемый страхом, не посмел вырваться.

Если бы им на пути кто-то попался, то, наверно, решил бы, что это троица приятелей, которая перебрала с самогоном и теперь, слегка пошатываясь и поддерживая друг друга бредёт куда-то — то ли на поиски дальнейших приключений, то ли домой, плюхнуться на койку и отключиться. Татарин вёл его уверенно, плутал по коридорам, но Кир вырос тут, ему был знаком каждый уголок, и потому он достаточно быстро сообразил, куда его ведут, а, сообразив, почувствовал, как на него наваливается ужас — безысходный и удушающий. Северная лестница — вот конечная точка маршрута, или Северная станция, где стреляли в Савельева, и где теперь прикончат и его, Кира, как нежелательного свидетеля. Просто откуда-то этим двум отморозкам стало известно, что он всё видел, и…

На площадке лестницы, едва они миновали пустую будку КПП на пятьдесят четвёртом (она всё ещё пустовала, власти по какой-то причине даже после всего, что произошло, так и не озаботились поставить здесь охрану), и прошли через незапертые двери, Татарин с Костылём расслабились, выпустили Кира из своих цепких объятий и подтолкнули вперёд.

— Давай, Шорох, шевели копытами, — проговорил Татарин, и в спину снова упёрлось дуло пистолета.

Этот кусок металла, направленный на него, сковывал все мысли. Кир понимал, что в любую минуту Татарин может спустить курок, и тогда всё. Интересно, это больно? Или он ничего не успеет почувствовать? А потом… что потом?

Он думал про это «потом», которое представлялось чем-то вроде чёрной дыры, где нет ничего и никого, а ноги послушно бежали вниз, и в голове кто-то отстранённо и методично отсчитывал ступеньки и пролёты.

— Всё, пришли, стоять! — скомандовал Татарин и тут же, поймав Кира за шиворот, прижал лицом к шершавой и влажной стене. Кир зажмурился, приготовился к выстрелу, но выстрела не последовало. Вместо этого он услышал медленный скрип тяжёлой железной двери, в нос шибанул запах запустения. Примерно такой же он почувствовал однажды, когда его и ещё сотню с лишним человек привезли на заброшенный этаж, на тот карантин. Только там была школа, а здесь…

Его грубо проволокли по длинному, полутёмному коридору, до лифта, сразу за которым торчала пустая будка охраны с разбитыми окнами и ряд неработающих турникетов. За один из турникетов Кир зацепился рукавом, Костыль, шедший сзади, пнул его под зад, и Кир упал бы, если бы Татарин всё ещё не держал его за шиворот. Костыль заржал, и его тонкий, бабий смех покатился по огромному, пустому помещению, петляя между несущих колонн, превращаясь в гулкое эхо, которое, рассыпавшись на разные голоса, тут же принялось гулять под высоким потолком, среди металлических стропил и ржавых, явно уже неработающих труб. Это был заброшенный цех, Кир вспомнил, как отец рассказывал, что после Закона или даже до него некоторые производственные этажи закрывались. Наверно, это был один из них. На полу валялся мусор, куски пластика и металла, полусгнившие тряпки. Станков не было, лишь кое-где торчали остатки фундамента и остовы металлических рабочих столов.