Книга Башня. Новый Ковчег-3, страница 156 – Ольга Скляренко

Как следует оглядеться ему не дали, поволокли куда-то вглубь, используя в качестве помощи и ускорения тычки и пистолет, который по-прежнему упирался между лопатками, и спустя каких-то пару минут Кир очутился в тёмной, затхлой комнатушке, куда его затолкали пинком под зад, сопроводив нецензурной бранью и гоготом.

Ужас немного отступил, и Кир попытался сосредоточиться и подумать. Почему-то первое, что вспомнилось — это лицо отца. Усталые глаза. «Только не влезай больше ни во что, очень тебя прошу». Что ж… Не прошло и часа, как он опять влип. И, пожалуй, на это раз по-серьёзному, да так, что выбраться живым отсюда ему, похоже, вообще не светит.

В общем-то, всё было понятно. Откуда-то Татарину с Костылем стало известно, что Кир в курсе про покушение, и теперь его просто замочат. Интересно, а чего сразу не грохнули? Могли же прямо там, на этаже. Понятно, что стрелять на жилом уровне не с руки, но у них наверняка и ножи имеются — Кир отлично помнил, как ловко орудует финкой тот же Костыль. Ну ладно, положим, там они посчитали, что это опасно. Тогда что им мешало пристрелить его прямо на Северной лестнице? По ней же никто не ходит, так что вряд ли кто-то бы услышал.

«Значит, я им зачем-то нужен», — сделал единственно возможный вывод Кир.

Он поднялся и прошёлся, осторожно ступая и вглядываясь в темноту. Комната, в которой его заперли, была узкой и вытянутой, под ногами хрустел мусор, битый пластик — это об него Кир изранил себе руки, когда упал. Никакой мебели здесь не стояло, то ли так было изначально, то ли мебель предусмотрительно вынесли перед тем, как бросить его сюда. Узкие окна находились почти под потолком, а потолки здесь были высокими, метра три, не меньше. Впрочем, даже если бы Киру каким-то образом удалось добраться до этих окон, он вряд ли бы в них пролез. Кирилл вздохнул и сел к стене, упёрся рукой во что-то мягкое, брезгливо одёрнул руку, посмотрел. Просто куча грязной ветоши. Кир разворошил её, нащупал какой-то продолговатый предмет, вынул. Так, кусок пластика, то ли часть ножки от стула, то ли ещё чего, правда, заострённый на конце — не больно-то хорошее оружие, если придётся защищаться, но хоть что-то. Кир откинул голову к стене и прикрыл глаза.

Удивительно, но паники не было. Была какая-то тупая усталость и обида что ли. Почему именно сейчас? Именно тогда, когда до него вдруг стало что-то доходить, когда жизнь повернулась, показав ему и другую свою сторону — ту самую, в которой есть мечты, и надежда, и Ника. Рыжая девочка, пахнущая цветами и янтарно-солнечным мёдом, которая однажды, подтолкнув его к дивану и усевшись рядом, положила ему на колени тяжёлую потрёпанную книгу, на обложке которой погибала затёртая льдами шхуна, и сказала:

— Вот. Моя любимая!

А он как дурак спросил что-то про пиратов.

Кир мучительно застонал.

Он не строил иллюзий, понимал, что с куском пластика против ножа и пистолета, да ещё в умелых руках, шансов у него не то что мало — считай, вообще никаких. Его короткая бестолковая жизнь походила к концу. А он, понимая это, горевал по девчонке, которую знал каких-то несколько месяцев, думал к книге, дожидавшейся его на тумбочке в спальне, которую он так никогда теперь и не дочитает, и не узнает, что там дальше, а, значит, и не сможет понять что-то очень важное. И вот от этого почему-то было горше всего.