Книга Башня. Новый Ковчег-3, страница 37 – Ольга Скляренко

— Всё будет хорошо, — сказал Павел, уловив невысказанный вопрос в её глазах. Больших, глубоких, где сейчас колыхалась тревога.

— Всё будет хорошо, — повторил он.

Это не были простые слова. Павел действительно в это верил. Как никогда ещё ни во что не верил в своей жизни.

Теперь, когда головоломка наконец-то сложилась, и всё встало на свои места, Павел вдруг чётко увидел свой мир, в котором были те, кто был ему по-настоящему близок и дорог — и Анна, прильнувшая к его плечу, и Борька, наверняка сейчас посмеивающийся у себя в комнате, и Ника, его маленькая сильная девочка, любимый рыжик, ждущая его, своего отца, где-то далеко наверху, там где всегда светит солнце, и даже… этот несносный оболтус Кирилл Шорохов. Уж он-то тут был совсем, кажется, лишний, но и он внезапно занял своё место в этом новом Пашкином мире…

— Всё будет хорошо, — в третий раз повторил он и почувствовал, что Анна ему поверила. Да и как она могла ему не поверить теперь. Она же была его женщина. Всегда ею была…

По коридору административного сектора сновали люди, группами или по одному, деловые, чем-то озабоченные, занятыми своими делами. Рабочий день заканчивался, и пустынный коридор ожил. Мимо Сашки, который подпирал стену, сверля невидящим взглядом стоящую напротив кадку с пыльными, пластиковыми цветами, прошёл какой-то молодой человек под ручку с высокой блондинкой. Парня Сашка не помнил, а лицо девушки показалось смутно знакомым, примелькавшимся, она наверняка работала где-то рядом. Эти двое явно спешили на свидание — в кино или в кафе, а может в парк. Он бы тоже не отказался, но только не с той, кого он сейчас ждал.

Сашка посмотрел на часы. Оля Рябинина задерживалась минут на пятнадцать, и ему вдруг отчаянно захотелось, чтобы она вовсе не приходила. Так ведь бывает, девушка передумала, ускользнула другим путём. Тогда бы у него появилось законное оправдание перед теми, кто отправил его на это задание — найти дневник генерала.

Конечно, по большому счёту Сашка сам вчера сглупил — потащился какого-то чёрта за Киром к Нике. Мог бы оставить того перед дверями Савельевской квартиры, мало ему что ли унижений. Сашка поморщился, вспомнив реакцию Веры в тот день, когда он признался Савельеву, что стал свидетелем разговора Рябинина и Кравца о готовящемся покушении. Она не просто взвилась — Вера была готова глаза ему выцарапать и выцарапала бы, если б не Павел Григорьевич. Да и вчера было не лучше. Даже хуже. Вялое заступничество Марка, насмешка в голосе Лёньки Фоменко «Чисто теоретически я бы не рассчитывал, что он никуда не побежит», высокомерие Васнецова, приказной тон Веры: «Давай дуй к Рябининым и принеси нам дневник».

Он хотел отказаться. И отказался бы. Умом он понимал, что скорее всего Васнецов и близнецы Фоменко правы, и разгадка кроется если не в самом дневнике, то где-то рядом. Но при этом Сашка бы предпочёл, чтобы дневник добыл кто-то другой, а не он. Куда-куда, а к Рябининым, у которых он был последний раз недели две назад, ему идти точно не хотелось. Поэтому он и упёрся, упрямо повторяя, как мантру «я туда не пойду», стараясь не встречаться взглядом ни с Васнецовым, ни с бледной от ярости Верой. Заставить они его не могли. Стали бы больше презирать? А разве бывает больше?