Книга Маска, я вас знаю!, страница 80 – Елена Логунова

– Нет, тут без мастера не обойтись. – Я повернулась к подруге. – Ириш, на соседней улице парикмахерская есть, я видела. Давай туда. А рядом цветочный магазин, можно будет букет взять…

Подруга молча повернула ключ в замке зажигания.

– Какая еще парикмахерская? Какой цветочный магазин? Зачем? Наш оперативный бюджет таких трат не предусматривает! – заволновался старлей.

– Ничего, зато наш предусматривает! – Ирка похлопала себя по карману, оттопыренному бумажником, и двумя руками взялась за руль.

Через несколько минут она высадила меня и Касатикова у вынесенного к дороге щита с изображением томной волоокой дамы с копной парикмахерских кудрей, а сама поехала дальше – в цветочный магазинчик.

– Это же женская парикмахерская, – уперся было Макс.

– Прайс видишь? «Дамы – от 300 р., джентльмены – от 250 р.», – я похлопала по щиту-раскладушке. – Тут универсальные мастера, шагай смелее.

Меня, правда, насторожил крайне невысокий ценник, но я не стала на этом фиксироваться. Не в барбершоп же друга вести, на это и Иркиного оперативного бюджета не хватит.

Парикмахерская располагалась в полуподвальном этаже обычной пятиэтажки и выглядела под стать ценам – затрапезно-непритязательно. Труженицы ножниц и фена в заведении были сплошь предпенсионного возраста, так что лично я бы там обслуживаться не рискнула, чтобы не получить прическу в стиле шестидесятых годов прошлого века. Хотя «Бабетта» с начесом, например, снова модный хит…

Два кресла из трех были заняты, причем дамами – видимо, экономные гражданки не обходили салон вниманием.

– Добрый день, мужчину подстрижете? – спросила я с порога.

– С большим удовольствием! – Полная женщина в фартуке поверх футболки с лосинами с готовностью развернула к нам свободное кресло.

Я подтолкнула к нему Касатикова и объяснила:

– Ничего радикального, немного освежить прическу, чтобы видно было: молодой человек собирался на свидание, а не в натуральном виде явился.

– Брат? – с пониманием уточнила мастерица, ловко окутывая Макса накидкой. – Для сына слишком взрослый.

– Брат, – согласилась я, а вскинувшему на меня изумленный взгляд Касатикову шепнула: – По разуму. Младший, то есть менее умный.

Опер, смущенный обстановкой бабьего царства, смолчал. Я устроилась на банкетке у окна, приготовившись наблюдать за процессом и, если надо, контролировать его: чтобы «Бабетту» с начесом, не ровен час, не получил Касатиков.

Мастерицы за работой оживленно беседовали – обсуждали качество продуктов.

– Вот раньше было молоко в стекле, помните? У каждой хозяйки специальный ершик имелся, потому что без него отмыть бутылку не получалось, – ловко щелкая ножницами над головой нашего друга, говорила пожилая парикмахерша. – А теперь что? Молоко выльешь – бутылка чистая, будто там вода была!

– А сгущенка? – поддержала ее такая же немолодая коллега за креслом справа от места, занятого Касатиковым. – Круассан разломишь – а там какой-то подкрашенный жир, больше на солидол похоже, чем на вареную сгущенку! А в нашем детстве мы сгущенку сами варили, такие вкусные ириски-тянучки делали!

– Ох, а ириски нынче… – Дама слева покачала головой, всколыхнув башню-начес на макушке. – Пришла ко мне недавно молодая мамашка: ей дочка мелкая влепила в волосы пожеванную ириску, а она не сразу заметила. Спохватилась – а на голове уже жуткий колтун! Мыть стала – ни фига, в ванне голову отмачивала – ириске хоть бы хны! Из чего, блин, их делают? Будто эпоксидной смолой на голову плеснули! А у нее волосы длинные, густые, хоть плачь.