Книга Маска, я вас знаю!, страница 81 – Елена Логунова

– Остригла? – с сочувствием спросила ее товарка.

– Да чуть ли не обрила! Там всего два варианта было: либо стричь под мальчика, либо каким-то мощным растворителем очищать, а это же не только волосам хана, но и коже, пожгли бы все корни – ходить девке вовсе лысой.

– А у нас в другом салоне был случай с эмалевой краской, – включилась в разговор четвертая дама, скучавшая за стойкой. – Клиент – приличный такой мужчина, из чиновников. У них в доме подъезд ремонтировали, а он выскочил в спешке утром и на площадке наклонился шнурок завязать. И, представляете, проехался башкой по свежеокрашенной стенке! Такой шикарный ирокез получился – широкая яркая полоса! Розовая!

Женщины захохотали.

– Ну, он скорее к мастеру, а она и говорит: мужчина, мол, вы уверены, что не хотите так оставить? Смотрите, у вас волос жесткость набрал, прическа держится хорошо, кончики под эмалью сечься не будут – сплошные плюсы. И, кстати, розовый вам к лицу!

Мастерицы дружно грохнули смехом. Касатиков открыл глаза и обеспокоенно посмотрел в зеркало – не иначе боялся, что ему тоже сейчас что-то экстремальное на голове сообразят.

– А ты парня с косами помнишь, Валь? Он в прошлом месяце у нас был? – Соседка мастерицы, облагораживающей нашего Макса, мелко затряслась, беззвучно хихикая. – На море парень ездил, сделал там себе афрокосички, причем попросил, чтобы использовали только натуральный материал. За экологию он, видите ли! Ему и наплели на башке не синтетику, как обычно, а настоящую пряжу. Домашнюю, из овечьей шерсти.

– Тепленько, мягенько! – вставила регистраторша.

– А парень, значит, решил свои экокосички беречь – и давай обрабатывать их спреем от моли! – Рассказчица, веселясь, пустила слезу и с риском для органов зрения утерла ее рукой с ножницами. – И, конечно, полезли у него волосы клочьями! Помнишь, Валь?

– Пришел такой весь, как гиена плешивая, спасите-помогите, говорит, – всхлипнула регистраторша, захлебываясь весельем. – А чем поможешь-то? Косицы шерстяные расплетать бессмысленно было, они уже вместе с родными волосами отваливались, пришлось побрить все наголо и сделать масочку для роста волос.

– Отросли? – зачем-то спросил Касатиков, перекрикивая жужжание фена.

– Не знаю, он больше не приходил, – ответила регистраторша.

– Значит, нет, – проявил дедукцию опер.

– Готово! – объявила мастерица Макса, откладывая фен. – Ну? Хорош брат?

– И хорош, и пригож! – раздался из-за наших спин голос Ирки.

– Еще сестра? – весело удивилась мастерица.

– По разуму! – важно ответила моя подруга.

А вредный Касатиков, убедившийся, что подстригли его вполне нормально, осмелел и съязвил:

– У кого-то мысли сходятся!

– Подерзи мне, братишка! – Я потянулась отвесить нахалу символический подзатыльник, но наша общая сестра Ирина Иннокентьевна перехватила мою руку:

– Не порть причесочку!

Она расплатилась за стрижку, а я повела повеселевшего брата-опера к машине.

Половину заднего сиденья занял букет, поэтому Касатиков сел впереди. Едва мы отъехали от парикмахерской, он потребовал выдать ему инструкции:

– И что мне делать с этим веником?

– Да что бы ты понимал! Это не веник, а модный букет из лизиантуса и эвкалипта! – обиделась Ирка.

– Эвкалипт – это который панды жрут?

– Да что бы ты понимал! Не панды, а коалы!

– Так я в зоопарк иду, что ли? С кем у меня свиданье-то? – Касатиков снова заволновался.