Книга Не плачь, Рапунцель!, страница 29 – Елена Логунова

– В нашем ремонте? – усомнилась я.

– Если у вас нэт, я закажю, патом пришлю счет, – подвел итог Шерзод и отключился.

– Закажет созвездие? – озадачился муж.

– Боюсь представить, почем нынче звезды с неба, – пробормотала я, совсем запутавшись.

Ночью я долго не могла уснуть, все думала про козерога. Зачем он нам? Для чего? И вообще – какой он?

– Не спится? Попробуй считать козерогов, – ехидно посоветовал Колян.

– Не смешно.

– Может, колыбельную тебе спеть? – Супруг откашлялся и негромко, чтобы не разбудить за стенкой сына, не нуждающегося ни в каких колыбельных (равно как и в козерогах, счастливчик!), затянул:

– Издеваешься? – Я начала сердиться.

– Что ты, что ты! Просто пытаюсь успокоить. Тебе разве никогда не желали творческих узбеков?

– Сто раз желали, и что?

– Радуйся: сбылось!

– И чем в итоге оказался козерог? – сквозь смех спросила Ирка. – Или кем?

– Все очень банально, выяснилось, что таинственный козерог – это обыкновенные строительные коˆзлы. Они были срочно нужны штукатурам и малярам, потому что у нас потолки высокие.

– Не скучали вы с ремонтом. – Подруга утерла слезинку. – И этого самого Шерзода ты хочешь привлечь к нашему детективному делу? Не боишься, что вопросов меньше не станет, наоборот, мы еще творческие узбекские загадки разгадывать будем?

– Есть такое опасение, – призналась я. – Но я постараюсь минимизировать участие Шерзода. И не позвоню ему с этим, а напишу, потому что написанное он понимает лучше, чем услышанное.

– И сформулируй задачу максимально понятно и просто, – посоветовала Ирка. – Хотя кого я учу! Ты же писатель. А в молодости работала учителем в школе.

– Причем в классе коррекции! – напомнила я. – Мои ученики проверяли слово «овчарка» однокоренным, как им казалось, «ав-ав», а «парашют» – пардон, блатным «параша». Так что уж с Шерзодом-то я как-нибудь объяснюсь. Он культурный человек, цитирует в оригинале стихи Алишера Навои, Хафиза Хорезми, Захриддина Мухаммеда Бабура, Бабарахима Машраба и Мухаммада Риза Огахи.

– Кто все эти уважаемые люди? – пробормотала подруга, но предпочла не развивать тему.

В ее жизни поэзии хватает – она сама рифмоплет, каких поискать.

Но я сочла нужным добавить:

– А еще у Шерзода диплом художественного училища, он показывал мне свои фрески.

– Кто-то в вашем человейнике сделал ремонт квартиры с фресками?!

– Не в нашем. Где-то там, на исторической родине Шерзода. Он расписывал стены детского сада. Такими, знаешь, пасторальными среднеазиатскими картинами: женщины в пестрых одеждах, сидящие на ковриках с поджатыми ногами, ослики, пасущиеся на траве…

– Ой, а у меня же кот некормленый! – всполошилась Ирка.

Я подивилась тому, как необычно у нее проассоциировался пасущийся ослик. Хотя Волька, если подумать, реально похож на ишака: здоровый, серый и дико упертый.

– Все, я помчалась. Что-то узнаешь – звони!

Но так вышло, что узнала и позвонила не я. Ближе к ночи объявился Архипов.

– Есть новости, надо обсудить, но не по телефону, – сказал он заговорщицки.

– Поздно уже, – засомневалась я.

И мы договорились встретиться на следующий день.

– Почему именно здесь? – Я бросила сумку на свободный стул и огляделась, расстегивая пальто.

Заведение не числилось в моих любимцах, даже когда было флагманом заокеанского фастфуда.