Книга Леди в черном, страница 93 – Елена Логунова

– Для полиции – простейший: где прописан Анатолий Ефимович?

– А тебе зачем это? Я же сказал, не надо продолжать поиски золота.

– При чем тут золото? Это обыкновенное человеческое неравнодушие. Старик очнулся, но частично потерял память, последний год или два не помнит, значит, из больницы отправится по своему прежнему адресу, а на чердаке в доме бабки Колобовой целая куча его вещей. Как я их верну хозяину, если не знаю, где он живет?

– А при чем тут ты? Пусть этим бабкины наследники занимаются.

– Если бы ты видел бабкину наследницу, дочь Татьяну, понял бы, что эта особа никому ничего не вернет, все бессовестно присвоит. Это не в интересах полиции! Потом дед все вспомнит, придет за своим добром, а тому уже ножки приделали. И понесет он вам заявление о краже, и будет у вас лишнее дело, оно вам нужно?

– Аргумент. – Полковник чем-то пошуршал. – Но этой информации у меня сейчас нет, узнаю – пришлю тебе дедов адрес регистрации эсэмэской.

– Договорились.

Закончив разговор с Лазарчуком, я снова придвинула и открыла макбук, но файл с недописанным романом опять не дождался моего внимания. Я прошла по ссылке на фото в облаке и стала просматривать снимки, сделанные на фестивале Никитой Шаховым.

Очень скоро мне стало понятно, что это сизифов труд. Невозможно найти что-то в огромной массе данных, не понимая толком, что вообще является предметом поиска.

Если честно, меня интересовали не красные перья, а сам золотой шлем Ахиллеса.

Если совсем честно, то подсознательно я надеялась увидеть этот приметный головной убор на фото и по снимкам, которые Никита делал с частотой моргания глаза, отследить его путь.

Не вышло.

Хотя шлем действительно попал в кадр, и не один раз: Ахиллеса Шишова в процессе его триумфального выступления фотокор отщелкал во всех возможных позах и ракурсах.

Это навело меня на мысль, которую опять же следовало проверить.

Прощай, недописанная рукопись! Боюсь, сегодня мы с тобой уже не свидимся, но жди меня, и я вернусь…

Я встала из-за стола, маршевым шагом проследовала в прихожую, сдернула с тумбочки сумку, с вешалки – жакет, сунула ноги в кроссовки и, громко объявив любимым, сидящим каждый за своим компьютером:

– Я ненадолго, к обеду постараюсь вернуться! – выскочила за дверь, пока меня не остановили уточняющими вопросами.

В Краснодаре, по официальной статистике, миллион жителей. Минимум треть из них – новоселы, относительно недавно перебравшиеся в свежевыстроенные человейники кубанской столицы из холодных дальних краев. А я живу в Краснодаре тридцать лет и почти все эти годы работала в разных СМИ, поэтому лично или через пару условных рукопожатий знаю всех известных горожан.

С Леонидом Холодовым, художником из академического театра драмы, я познакомилась еще в бытность свою корреспондентом теленовостей. У Леонида тогда намечалась персональная выставка, я делала сюжет о подготовке к ней, и съемки велись не только в галерее, но и в мастерской Холодова, так что мне было прекрасно известно, где художник проводит большую часть времени. С недавних пор – буквально днюет и ночует, потому что развелся с женой, которая по суду оттяпала себе их общую квартиру… Впрочем, это уже совсем другая история.

Мастерская у Холодова скромная – одна комната в полуподвале старого купеческого дома, где еще лет двадцать назад были квартиры, но потом по губернаторской программе их обитателям дали новое жилье. Правда, уже не в центре, а на окраинах, зато сухое, теплое и светлое. Впрочем, Леня свою каморку умудрился благоустроить: стесал со стен вековую плесень, сделал гидроизоляцию, настелил новый пол с подогревом и оснастил два подслеповатых окна-колодца хитрой системой зеркал, благодаря которой помещение сделалось достаточно светлым.