Книга Синдром звездочета, страница 60 – Елена Логунова

Беседовал с нами молодой старлей, представившийся сотрудником следственного комитета Тарасовым.

— То есть труп у нас криминальный, — поняла я, услышав, что делом занялся Следком. — Не сам он повесился, да?

— Почему вы сказали — он? Может, это она? — прицепился к слову рьяный старлей.

— Может, и так, — легко согласилась я. — Смотря о чем мы говорим. Труп — он, жертва — она.

— Мертвое тело — оно, — ехидно пробурчал из угла Чайковский, оставшийся, чтобы послушать.

Так и знала, что он очень любопытный.

— Так кто это был-то — он, она, оно? — спросила я, потому что мне тоже любопытства не занимать.

— Вам знакома такая фамилия — Ярвиннен? — следователь ответил вопросом на вопрос.

Ирка молча помотала головой, Архипов потер лоб, тщетно припоминая.

— Впервые слышу. Финская, что ли? — Я не сумела в полной мере скрыть досаду.

По этому «Ярвиннен» не поймешь, о мужчине речь или о женщине. А понять хотелось. Надо же как-то выяснить, кого еще погубила проклятая звезда!

В то, что найденный нами в доме деда Чижняка труп совсем случайный посторонний, никак не верилось. Но и рассказывать о нашем расследовании старлею Тарасову не хотелось. Пусть сами поработают, поищут ниточки, построят версии. На скрипочке поиграют, проявят дедушление…

— Значит, вы утверждаете, что оказались на территории дачного поселка «Елочка» совершенно случайно? — сменил тему следователь.

Ирка снова кивнула. Явно выбрала такую тактику — помалкивать, чтобы не сболтнуть лишнего.

Архипов коротко ответил:

— Да.

Я подтвердила:

— Ехали мимо.

— Ширина проулка полтора метра, ехать там можно только на велике, — криво ухмыльнулся старлей, загнув один уголок рта.

Врешь, не возьмешь!

— По поселку ехали, по проулку шли, — уточнила я.

— Мимо, — веско добавила Ирка.

— Так ведь окно в четырех метрах от земли. — Тарасов выровнял оскал, подняв второй уголок рта.

— А они летели мимо, — ехидно подсказал из своего угла участковый.

— Именно летели! — признательно кивнула я ему за подсказку и принялась сочинять. — Но не мы, а занавески. Белые такие, легкие, их ветром выдуло, а мы с дороги увидели и пошли посмотреть, почему у кого-то в непогоду окна настежь. Увидели, что стекло разбито, встревожились, позвали-покричали — нет ответа. А мы же сознательные граждане…

— Очень! — веско вставила Ирка, пока впечатленный моим прочувствованным монологом Архипов таращил глаза.

— Решили разобраться, в чем дело. Может, кому-то стало плохо и нужна помощь! И вот, наш друг не поленился подняться и заглянуть в окно. — Я кивнула на Вадика, и тот приосанился. — А что там — вы уже знаете.

Я договорила и самым честным взглядом уставилась на следователя. Из угла, занятого Чайковским, донесся скептический хмык. Я его проигнорировала.

— Если это все, можно нам уже идти? Мне завтра с утра на работу.

— Блин, опять! — не сдержалась Ирка.

Видать, успела забыть, что по понедельникам у меня барщина.

— Идите, — подумав немного, разрешил Тарасов и стал складывать в стопочку исписанные от руки листы бумаги.

— И больше не возвращайтесь, — донеслось из угла.

А впрочем, это мне могло показаться. Устала я, вполне могла недослышать. Может, Чайковский просто сказал «Прощайте».

Ха, размечтался!