Книга Лебединая песня мамонта, страница 104 – Елена Логунова

– Вы не подумайте, что я тоже это самое… – покраснел археолог. – Ни в коем случае, нет, мне такая игрушка и не по карману…

Марина выгнула вторую бровь.

– Но все же знают, что надувных женщин делают с широко открытым ртом, – жалобно договорил Бордовский и посмотрел на участкового, словно ожидая поддержки.

– Правда-правда, – подтвердил тот, доедая торт. – В квартире Овчинникова нашли коробку с инструкцией, там эта баба во всех возможных видах и позах нарисована, жалко, текст на китайском, я бы почитал.

– Зачем вообще нужно было впутывать в эту историю еще и надувную женщину? – Тетушка взялась за виски, начала их массировать.

– Как – зачем? Чтобы неугомонный дед-фотограф заснял момент трагедии и разослал видео по всем пабликам. – Участковый покончил с тортом и разговорился. – Голованову нужно было, чтобы все решили, будто он умер. Все! В первую очередь его друзья-враги наркодилеры. Для того и «записка самоубийцы», и «полет с верхотуры». – Он поскреб воздух пальцами, имитируя кавычки. – Вообще‑то дельный план был, я считаю. Кто ж знал, что милую девушку, – он посмотрел на Джулю, – черти понесут на задворки заброшки, да еще в такой час, когда приличные люди дома сидят, телевизор глядят.

– Не сильно‑то я помешала этому дельному плану! – огрызнулась Джуля.

– Это как посмотреть, – не согласился с ней участковый. – Отправить резиновую красотку в полет наш затейник сумел, подобрать ее внизу успел, но ведь именно вы, милая девушка, подняли шум и привлекли неравнодушную общественность, которая испортила гражданину Голованову всю малину!

– Выходит, мы еще и виноваты?! – возмутилась Ирка.

А мне упоминание красной ягоды напомнило:

– Постойте, а кровь? Чья кровь была на асфальте у заброшки?!

– И на камнях у озера, – добавила Ирка.

– Без анализа не скажу, но думаю – самого Голованова, – ответил участковый. – У него и при задержании от волнения кровь носом пошла, хотя его пальцем не трогали. Но это, чтоб вы знали, нередкая проблема у граждан, употребляющих запрещенные вещества, названия которых я упоминать не хочу.

– Да-а-а… История… – протянул Боря и заглянул в лицо любимой. – Но теперь уже все? Ты успокоилась, милая?

– Его теперь посадят за убийство? Олега, я имею в виду? – Джуля, не ответив мужу, обратилась к Чайковскому.

– Зависит от причины смерти Овчинникова. Если наркота там не главное, то с хорошим адвокатом Голованов получит лет пять за хранение, считай, отделается легким испугом.

– Это если до него не доберутся коллеги-недоброжелатели, – напомнила Марина. Наморщила нос: – Так, мы все обсудили и проработали? Не осталось белых пятен?

– У меня маленькая непонятка: кто и зачем залез в квартиру Олега и шарил там в прихожей? – без задержки откликнулась Ирка. – Коллеги-недоброжелатели?

– Сам Олег, уже поселившийся в квартире Виктора, – легко ответила я, потому что тоже задавалась этим вопросом, но, спасибо сыну, закрыла его. – Он случайно порвал кроссовку и вынужден был наведаться в свой гардероб за сменкой. Одежду‑то мог носить чужую, а вот обувь Виктора ему не подходила – размер ноги у них разный.

– Еще вопросы? Нет? Тогда по коням. – Чайковский прихлопнул ладонями по столу и встал.

– Еще момент! – Бордовский рассовал по карманам азильские гальки и распрямился в полный рост. – Друзья, товарищи, соратники! Я содрогаюсь при мысли о трагедии, свидетелями которой мы стали, но для меня все закончилось хорошо, и я за это вам очень-очень благодарен! Надеюсь, мы еще встретимся в этом составе, я всех приглашаю на торжественный ужин.