Онлайн книга «Лебединая песня мамонта»
|
Бордовский предложил нам устроиться за большим столом в центре комнаты, включил проектор и переместился к подвесному экрану. Щелкнул пультом, вызывая первую картинку, и бодро начал: – Всем известно про манупорт из Макапанстата… Я поперхнулась и закашлялась, Марина слабым голосом переспросила: «Про ману… что?» Только Ирка как ни в чем не бывало нахально хохотнула: – А то! – но тут же спохватилась: – И все‑таки рассказывайте по порядку, иначе какой же это будет следственный эксперимент. – Манупорт из Макапанстата, Южная Африка. – Лектор указал на изображение округлого камня с дырками, похожего на сильно помятый шар для боулинга. – Это камень, отдаленно напоминающий человеческую голову. Три миллиона лет назад какой‑то австралопитек подобрал его и принес на свою стоянку, но почему он это сделал, науке неизвестно. Возможно, оценил сходство камня с человеческой головой. Если так, то это было знаковое поведение. А вот это ребро из Бильцигслебена, Германия. – Он сменил картинку. – Примерно четыреста тысяч лет назад некий Homo еrectus, то есть человек прямоходящий, то ли случайно, то ли специально – наука не знает – сделал на этой кости насечки. Возможно, то были какие‑то знаки. – Заметки на объедках, – пробормотала я. – Бумагу же еще не придумали, не на чем этому эректусу было писать, – защитила Ирка. – Не исключено. – Бордовский не стал спорить, перешел к следующему слайду. – А вот наскальные рисунки – петроглифы. Эти изображения были найдены в Узбекистане, но вообще их обнаруживают по всему миру: в Центральной Азии, в Монголии, в Испании, Франции, Италии, Германии, даже в пустыне Сахара и у нас в Карелии. – Заряженные, – по-своему оценила изображения человечков с копьями Марина. – Так и пышут первобытной энергией! – И обмахнулась ладошкой, будто от экрана с петроглифами на нее повеяло жаром, как от электрического обогревателя. – Я очень упрощаю, но суть в том, что в верхнем палеолите произошло взрывообразное появление искусства, – сообщил нам лектор, демонстрируя слайд за слайдом. – Когда конкретно? – уточнила Ирка, занеся карандашик над блокнотиком. Вспомнила, видать, что следственный эксперимент требует точности. – Всего лишь сорок тысяч лет назад, – ответил Бордовский таким легкомысленным тоном, каким уместнее было сказать: «Да буквально вчера!» И тут же построжал: – Только представьте: это была наиболее суровая фаза последнего вюрмского оледенения. Казалось бы, людям и выживать‑то было сложно, и вдруг чуть ли не повсеместно возникло искусство! Почему именно тогда? Наука не знает… – Да что она знает‑то? – Я начала раздражаться. – Гораздо меньше, чем не знает, – признался Бордовский. – Но посмотрите сюда. Он снова сменил слайд, и мы увидели рядом с изображением оленя процарапанный в камне прямоугольник. – Хотя наука точно… – Не знает! – дружным хором подсказали мы. – Увы, не знает, – согласился Бордовский, – но очень хочется верить, что данные нефигуративные изображения – прямоугольники, треугольники и так далее – имели для их создателей какой‑то смысл, то есть были знаками. Они что‑то обозначали! К примеру, треугольник – примитивное жилище типа шатер… – А прямоугольник – телевизор, – подсказала Марина и хихикнула. – Тоже ведь примитивная штука. – Мне нравится ход ваших мыслей, – благосклонно кивнул ей Бордовский. – И сейчас самое время перейти к небольшому практикуму. Нужно разделиться на две команды. Нас, правда, сегодня намного меньше, чем в прошлый раз, тогда было двенадцать человек… |