Онлайн книга «Лебединая песня мамонта»
|
– Каникулы закончились, но в школе объявили карантин по гриппу, прикинь, в конце учебного года, странно, да? Правильно говорят, весь мир сошел с ума, даже вирусы стали ненормальные… – Сама тоже с ними останешься? – перебила я. – А то ведь от Москвы до Питера на «Сапсане» всего четыре часа. И тут о тебе только что кое-кто спрашивал. – Кто-о? – Даже не видя подругу, я живо представила, как она приосанилась и накрутила на палец рыжий локон. – Валерий Петрович Чайковский, помнишь такого? – Ваш участковый? Как не помнить! Когда мы шмякнули ему на стол выловленный из болота портфель убийцы, у него было такое лицо – век не забуду! [1]– Подруга радостно захохотала, но быстро оборвала смех, сообразив: – Погоди-ка… У нас новая детективная история?! – Похоже на то. – Я быстренько рассказала ей, что к чему. – И ты не позвонила мне сразу же? – обиделась Ирка. – Думала обойтись без меня? Не выйдет! Все, заканчиваем разговор, мне надо срочно кое-что узнать. – Пока, – усмехнулась я, вполне довольная разговором. У меня не было сомнений: «кое-что», которое побежит выяснять подруга, – это расписание поездов на Санкт-Петербург. Глава 2 Вой собаки Баскервилей Подозреваю, что поставку застройщику нашего ЖК дверных звонков осуществляли враги. Они секретно посовещались – «Пс-с, пс-с! Нам нужно больше невротиков в этой стране!» – и снабдили три тысячи квартир нового жилого комплекса звонками-аудиозаписями иерихонских труб и сводного хора сорока тысяч воинов. Особая подлость в том, что звукоизоляция в доме хорошая, шагов в коридоре и возни под дверью не слышно, и вдруг – ту-ру-ру-ру, падите, стены Иерихона! Всякий раз, когда дверной звонок оживает, кому‑то слабонервному впору умереть на месте. – Гос-с-споди! – Я подпрыгнула, как лежала: плашмя. Макбук, установленный на животе с опорой на согнутые коленки, перекосился, съехал на диван. Я вывернулась из-под него, села и попыталась нащупать ногами тапки, но концерт для иерихонской трубы с оркестром дополнился барабанными ударами в дверь – пришлось поторопиться. – Да иду я! Звонко шлепая босыми ногами по гладкому ламинату, я пробежала в прихожую и распахнула дверь, даже не поинтересовавшись личностью иерихонского трубача. Потом узнаю его имя. Когда стану писать на свежей могилке. – Но, но! – Нарушительница спокойствия отшатнулась. – Что так неприветливо‑то? – Я говорила тебе: не звони в дверь! – напомнила я сердито. – Можно же постучать – простой, надежный, проверенный веками способ… – Не ворчи, это не я позвонила. – Ирка оглянулась, и из-за ее спины выглянула… еще одна Ирка! Я ойкнула и покрепче взялась за дверной косяк, успев подумать, что враги, заразы, своего добились: порвали мне нервы в клочья, довели до галлюцинаций. – Доброе утро! – расплылась в улыбке галлюцинация. – Вам виднее. – Я осмотрительно не стала спорить. Дискутировать с воображаемыми сущностями – последнее дело, следующая остановка – психиатрическая больница, однозначно. – Знакомьтесь: Лена, это Марина. – Большим пальцем Ирка потыкала за плечо, подбородком указала на меня: – Мара, это Елена. Нам можно войти? – Добро пожаловать. – Я отступила, с облегчением вспомнив, что моя лучшая подруга и ее дотоле незнакомая мне сестра – двойняшки. Да как бы даже не близнецы… Я так откровенно рассматривала Марину, что та засмущалась, начала извиняться: |