Онлайн книга «Роковые яйца майора Никитича»
|
Никитич поднял руку, чтобы постучать. Замер. Скривился, выругался и просто открыл дверь. Марийка стояла в кухне, спиной ко входу. Босая, в халате поверх ночнушки, волосы в хвост собранные. – Что, явился? – не оборачиваясь, спросила она. – Прощения просить? – Я? – хрипло уточнил майор. – У тебя? Прощения? – А чего ж тогда? – резко обернулась его жена. Глаза припухшие, губы искусанные, но… Какая ж красивая! Манкая, желанная! У майора аж дыхание перехватило. Но он сумел взять себя в руки. – Вот! – на обеденный стол с громким шлепком упали распечатки. – Полюбуйся, – майор прищурился. – Что ты теперь скажешь, жена моя? . Глава 10 Марийка, шурша, перебирала листы, а Никитич ждал. Собирался с укором, почти с упреком смотреть на нее, но выходило только с надеждой. И немного с тоской. Растекаясь от нежности, смотрел, как пальчики ее нервно теребили края ночнушки на необъятной груди, нехотя вдыхал ее особенный аромат… Медовый и чуть яблочный… Моментально вспомнил, как пахнут ее волосы, если зарыться в них носом, а если… Черт! Стиснул зубы, напрягся, отвернулся. Под лавкой развалился предатель кот, который сквозь хитрый прищур говорил ему: “Ну что, явился?!” А в кастрюле на плите булькал бульон, словно спрашивая: “Ты борщ-то будешь?!” А за стенкой спали дети… Все трое… Любимые… Как и жена! Никитич нервно хрустнул пальцами, дернулся, собираясь встать, да вот только… – Синицин Петр Лаврентьевич, – тихо прочла Марийка. – Угу, – скривился Никитич. – Дед? – распахнула свои красивые черные глаза Мария. – Неужели дед? – Выходит, что он, – крякнул Соколовский удовлетворенно. Марийка ахнула, медленно осела на стул, растерянно сложила руки на груди… – А бабушка… Она ведь всегда говорила – сбежал он, – прошептала. – Сбежал? – Никитич нахмурился. – Куда это? – Да вся деревня гоготала, помнишь? – Марийка оживилась, но глаза ее все еще были в прошлом. – Что от Дуси он в Абхазию смылся… Говорили, машину купил, жизнь новую начал. Красивую… – Красивую, – эхом повторил Андрей, и взгляд его метнулся в сторону. – Ага. Вот она, эта жизнь. В болоте. И он там. И машина. Майор хотел еще что-то добавить, но замолчал. Марийка и не слушала. – Бабушка говорила, письмо какое-то пришло… – Марийка, судя по взгляду, провалилась в те года, когда речка была шире, солнце ярче, а дед – грозой и опорой. Он не был добрым. Но теплым – да. По-своему. Хрипел: “Не крутись тут!” – когда мешали, а потом давал ей жвачку. “Турбо”. С наклейкой. Сам из Москвы привозил. Семья для него была как фронт: суровая, но святая обязанность. Когда девяностые отобрали у людей все – порядок, смысл, даже гордость – он остался. Месил навоз, тащил вахту, искал, копал… Клад искал. Тот самый, про который дед Витя до сих пор гундит на праздниках. Синицин верил. И, видимо, нашел. – Андрюш… – шепнула Марийка, обернувшись к мужу. – Это что… получается… его?.. – она не могла сказать вслух. Слово не шло. – Похоже, что не сам он туда ушел, – произнес Никитич глухо. Подумал. И медленно положил свою теплую ладонь поверх ее дрожащей руки. – Получается, нашел свой клад… – прошептала она, глядя в бумаги, будто те могли выдать ей правду. – Да какой там клад! – Андрей покашлял. – Из машины что-то высыпалось… в основном церковное. Он перевернул несколько страниц, и среди них, будто специально, оказалась распечатка старой газетной статьи. Та самая. Про икону. |