Онлайн книга «Без кожи»
|
Грохнуть Гайфулину мог кто-то из ее прошлой жизни: может, она денег задолжала или… Короче, все что угодно могло быть! — Причина смерти? — Множественные ножевые, как видите, — ответил судмедэксперт, откидывая простыню. — Похоже, кто-то был сильно зол! — Да уж… — Первый удар, скорее всего, оказался смертельным, но ублюдок все бил и бил ее… Отвратительно! — Это могла быть женщина? — Вряд ли, удары слишком сильные, лезвие входило по самую рукоять. — Ну Гайфулина довольно миниатюрна… — Верно, но в таком случае нападавшая должна быть крупной и чертовски сильной! — Есть понимание, каким оружием нанесены ранения? — Скорее всего, обычным кухонным ножом, но отлично заточенным. Длина лезвия примерно пятнадцать сантиметров… Кстати, на теле обнаружен длинный светлый волос, который, как вы понимаете, не может принадлежать жертве! — Мужской или женский? — Женский. И вам здорово повезло: луковица сохранна! К сожалению, пока сравнить ДНК не с чем… Больше никаких сведений, боюсь, дать не смогу. Сказав это, эксперт снова накрыл труп простыней. — Надо выяснить, чем занималась Гайфулина в последнее время и с кем имела дела, — задумчиво проговорил Дамир, когда они с младшим коллегой вышли на улицу. Снег валил крупными хлопьями, и за то время, что они провели в помещении, дорога и тротуары словно покрылись белым пуховым одеялом, в котором тонули ботинки. — Я думаю, можно попробовать найти жиличку Гайфулиной, — ответил коллеге Белкин. — Что, если она причастна к убийству? — Ты прав, — согласился Ахметов. — Тогда давай разделимся: ты ищи девчонку, а я займусь знакомствами Гайфулиной, лады? * * * Стоя на балконе, молодой человек обозревал с высоты город, готовившийся к встрече Нового года. Отсюда все казалось таким спокойным и мирным, словно и не существовало на свете ничего плохого! Повсюду горели праздничные огни, из магазинов и кафе доносились приглушенные звуки музыки. По улице внизу шли люди — родители с детьми, пары и целые семьи. Даже одинокие прохожие торопились домой, неся в руках пакеты с подарками, которые в новогоднюю ночь положат под елку. Белые хлопья снега падали на перила балкона, оседали на волосах Романа и таяли на ресницах… Кажется, только у него нет праздничного настроения! Ювелир отхлебнул из бокала и поморщился: эта порция уже явно лишняя… Он сказал Зарете, что не пьет и что антидепрессанты ему не требуются, но это была ложь: Роман Вагнер отчаянно нуждался и в том, и в другом! Какое-то время ему казалось, что все наладилось, даже появилось ощущение, что у него стало получаться ладить с окружающими, не подвергая себя риску. Чувство было упоительным: он мог долгое время находиться среди людей, говорить с ними, даже прикасаться… Хотя над последним, пожалуй, предстояло еще работать и работать! Однако по мере приближения тридцать первого числа Роману становилось все тяжелее: он с трудом заставлял себя покидать дом, выходить на улицу, совершать утреннюю пробежку и делать покупки. Раньше, нравилось это ему или нет, рядом всегда находились люди. Сначала мама и дедушка, потом ребята в детдоме. Пусть он и испытывал порой дискомфорт в их присутствии, пусть так и не завел друзей, однако их голоса звучали поблизости, избавляя от одиночества. Потом появился Карл, его приемный отец и родной дед, и жизнь наладилась. Последние десять лет они каждый Новый год проводили вдвоем. «По-пенсионерски», как шутил Карл, сетуя на то, что его внук не мог, как другие парни того же возраста, тусить в клубах и на вечеринках. Они покупали елку — не такую гигантскую, как в доме Вагнеров, а поменьше, вместе наряжали ее, заказывали еду из ресторана и смотрели телевизор. Они мало разговаривали, ведь обсуждать им было, в сущности, нечего: дед знал о Романе все, но ощущение близости родного человека окутывало его теплым коконом — совсем как в детстве, когда были живы мама и ее отец. Тогда они жили небогато, даже, можно сказать, бедно, но елка в доме на праздник всегда присутствовала — дед сам ходил за ней в лес… Но последний год стал для Романа настоящим испытанием. |