Книга Без кожи, страница 20 – Ирина Градова

* * *

Оперируя пациента, Мономах думал лишь о работе, однако стоило ему ее закончить, как мыслями он возвращался к Маше и ее сыну.

То, что парень умер вскоре после их телефонного разговора, слегка уменьшило его чувство вины, но он все спрашивал себя, о чем таком тот хотел поговорить. И почему именно с ним? Была ли проблема связана с его личными обстоятельствами или речь шла о медицине? В первом случае Мономах должен был стать последним, к кому обратился бы парень, ведь они давно не виделись и никогда не были особенно близки: он был другом матери Кости, а не его! И почему он не хотел, чтобы Маша узнала о его звонке? Столько вопросов, на которые нет вразумительного ответа!

Мономаху необходимо было с кем-то это обсудить, и единственный, кто всегда под рукой и готов выслушать, — Иван Гурнов. Поэтому, едва закончив свой рабочий день, Мономах запер кабинет и, вместо того чтобы ехать домой, спустился в «подземелье Харона», оно же патолого-анатомическое отделение, которым заведовал его друг.

Раньше Иван подолгу засиживался в больнице, так как спешить ему было некуда, но с недавних пор он начал встречаться с адвокатессой Мариной Бондаренко, подругой Сурковой, и они вроде бы даже собирались оформить отношения (для Ивана этот брак стал бы пятым… или шестым — Мономах давно сбился со счета). Так что существовала возможность, что Гурнова на месте не окажется. Наверное, следовало предупредить его заранее, но Мономах не планировал встречаться — желание возникло спонтанно.

Беспокоился он зря, Иван не просто оказался на рабочем месте, но и еще не закончил вскрытие, поэтому предложил приятелю подождать его в кабинете, пообещав, что освободится буквально через десять-пятнадцать минут. Мономах по-хозяйски открыл сейф, ключи от которого торчали в замке, и достал оттуда початую бутылку армянского коньяка, которую они распечатали в прошлый раз. Разлив напиток по бокалам (Гурнов терпеть не мог бумажные стаканчики), он устроился за столом в ожидании приятеля. От нечего делать принялся перебирать бумаги, лежащие на столе. Неожиданно его рука замерла в полете: на одной из картонных папок стояло знакомое имя. В этот момент Иван быстрым шагом вошел в кабинет. Увидев выражение лица приятеля, он спросил:

— Тяжелый день?

— Ты уже закончил повторное вскрытие Константина Теплова?

— Вы что, знакомы?

— На вопрос ответь!

— Ну да… Что происходит?!

— Суркова упомянула, что посоветовала своей следачке обратиться к тебе, но я не думал, что ты уже…

— Слушай, Вовка, может, скажешь наконец, в чем проблема: на тебе лица нет!

— Ты тоже знаком с Тепловым, — вздохнул Мономах. — Вернее, с его матерью.

— С… матерью?

— Машку Калганову помнишь?

— Это ту, с который ты…

— Да.

— Черт… Прости, мне очень жаль! А этот Константин, он, часом, не?..

— Нет-нет, я не имею к нему отношения: он сын Машиного мужа, это точно!

— Слава богу… Жалко парня, молодой совсем! Значит, ты в курсе, что случилось?

Мономаху пришлось вкратце поведать приятелю обо всем, что касалось смерти Константина.

— Ты установил причину смерти? — спросил он, закончив.

— Передоз сульфатом морфина.

— Это точно?

— Сто процентов.

— Значит, все-таки наркотики…

— Что значит «все-таки»?

— Маша не верит, что он наркоман.

— А он и не наркоман, передоз наступил от однократного приема препарата!