Книга Круговорот благих намерений, страница 24 – Юлия Ефимова

– Ты, дядь, без дураков! Если что, я и кусаться, и драться могу, – насторожился Тарик. – Я всякого за год на улице-то насмотрелся, не думай, что не ответил часовщикам.

– Кому? – не понял Петя.

– Ну, часовщикам. У нас так называют тех, кто собирает деньги по точкам, потому как они приходят ровно по часам. Им я не ответил, потому как сам виноват был, деньги потратил. А ты, если чего дурного удумал, знай – я дерусь как зверь.

– Ничего я не удумал, – ухмыльнулся через боль Пётр. – Я в отцы тебе гожусь. Пошли, мой дом в двух кварталах, не понравится – уйдешь.

Они медленно пошли по тротуару, потому что быстро идти Пётр сейчас не мог.

– Там жрачки у тебя было… – мечтательно протянул Тарик, оглядываясь по сторонам, явно боясь вновь наткнуться на своих часовщиков. Они медленно брели к дому Петра. – Жалко, всё по земле, сволочи, размазали. Я такой еды и не ел вовсе, даже хотел подобрать, пока они тебя били, но гады как специально все в труху растоптали.

– Жалко, – согласился Петя, – хороший бы новогодний стол получился. Ты куда деньги-то потратил? – решил перевести он разговор.

– Так я на дело, потому как развивать его надо, – рассудительно сказал мальчишка. – А эти просто не поняли. Я чем зарабатываю? Стихи читаю. Но у меня в памяти мало и постоянно повторяюсь, вот я купил сегодня книжку со стихами. Конечно, не удержался и красивую взял, тут вот каюсь, не прав, переборщил, но ведь всё для дела было!

Мальчишка достал из-за пазухи красивую книгу в переплёте, на глянцевой бумаге с золотым обрезом.

– Согласен, – оценил Пётр его приобретение, – красота неописуемая. Значит, ты, как Буратино, купил азбуку! – засмеялся он. – Что ж, так и будем тебя звать.

– Зачем это? – снова насторожился Тарик.

– А что плохого? Буратино появился на свет, чтобы приносить радость людям, не это ли высшая цель человека? Ты вот тоже стихи читаешь, людям нравится, значит, и ты приносишь радость, – рассуждал Пётр.

Когда они зашли в подъезд, то услышали хоровой плач, и Петя, забыв про ноющие от ушибов бока, бегом поднялся на свой этаж. У двери его квартиры сидели Снегурочка и ее мать Маринка, и обе горько рыдали, как на поминках.

– С тобой всё в порядке? – спросил у девочки Петя.

Та, вытирая слезы, махнула, и у него сразу отлегло.

– Заходим все в квартиру, – скомандовал он. – И тебя, Буратино, это тоже касается.

Схватив мать Снегурочки за грудки, он затащил Маринку на кухню и прикрыл дверь.

– Что случилось? – шепотом спросил он.

– Петя, я знаю, что ты нам помогаешь. И еды даешь, и за Олеськой присматриваешь, а за то, что в школу сходил заступился, отдельное тебе спасибо, но я мать-одиночка, не могу я уследить за ней постоянно. Мне прокормить и ее, и себя надо. Я в магазин за сигаретами отошла на минутку, а он… – начала она всхлипывать. – Ну, клиент, короче, раньше пришел и к ней полез, бухой козлина. Я вернулась и по голове его. Убила, скорее всего, гада, дома у меня лежит… А как по другому-то? Что же мне делать-то, а? Ведь посадят меня, а как же Олеська? В детдом, что ли?

Пётр, ничего не говоря, вышел из кухни и присел у дивана, на котором Тарик показывал Олесе свою новую книгу. Девочка уже почти успокоилась, лишь изредка всхлипывала.

– Он тебя не тронул? – спросил Пётр настойчиво и добавил: – Отвечай честно.