Книга Осенние детективные истории, страница 52 – Татьяна Шахматова, Татьяна Устинова, Анна и Сергей Литвиновы, и др.

Тут поспорить тоже не представлялось никакой возможности. Деньги, которые они зарабатывали, клиенты им тащили сами.

Кому-то нужно было сохранение тайны. И они за это платили.

Кому-то нужна была услуга по выдворению второй половины из дома. И за это тоже платили.

Кто-то жаждал мести или просто хотел кого-то довести до дурдома. И тут платился щедрый гонорар.

Она была сильным психологом. Очень! У нее виртуозно выходило загонять людей в угол, а потом помогать им оттуда выбираться — за их же деньги.

По каждому клиенту составлялся план, тщательно продуманный, проверенный, отрепетированный. Каждый план стоил своих денег. Не было какого-то прайса. Был просто уровень, ниже которого они не могли опускаться. И все.

Все шло замечательно. До поры до времени. А потом — бац! И начались сбои.

— Это ты косячишь, Феликс! Твой промах! — грозила она ему пальцем и наказывала рублем. — Так нельзя! Это опасно!

Он понимал. Старался. Но снова допускал промахи.

— Я устал, — сообщил он ей вчера. — Я хочу выйти.

— Хочешь, но не можешь. — Она провела острым ногтем по его груди, добралась им до артерии на шее, больно надавила. — Ты выйдешь, Феликс, когда я скажу.

— Но я не могу больше! Не могу им всем врать! Я уже из доктора превращаюсь в какого-то брачного афериста!

— Ты никому не давал обещания жениться. Разве нет?

Это было правдой. Это никогда не входило в их планы.

— Но она влюбилась! Она потеряла от меня голову. И собралась об этом сказать своему мужу.

— Вот дура! — выпалила она и вскочила с кровати. — Какая же дура! Теперь я понимаю ее мужа, который…

— Который спал с тобой? — закончил Федор за нее.

— Допустим, спал со мной, и что?

Она вылезла из постели, потянулась, удовлетворенная улыбка не сходила с ее лица.

— А то! — Федор откинул одеяло. Свесил ноги на пол. — Ты моими руками хочешь отомстить ему! Не можешь простить, что он не ушел из семьи?

Она промолчала, медленно прохаживаясь по просторной спальне с самым настоящим, встроенным в угол, камином, эркером и балконом. Квартира его матери была чуть больше этой спальни. А та квартира, которую он себе позволил теперь, была даже меньше в размерах.

— Мы все за всё платим, Феликс, — проговорила она, останавливаясь у окна и обнимая себя — голую — за плечи. — За ошибки, за подлость, за счастье. Он заплатит за подлость. Я заплатила в свое время за счастье, которое он мне дарил. Я поверила ему. А он…

— А он просто решил остаться в семье, чтобы его ребенок не сошел с ума. В чем преступление?

Ее кожа матово светилась в свете сумерек. Застывшая фигура с заброшенными на плечи руками напомнила ему лишенное коры погибшее дерево. Федору вдруг сделалось страшно. Путь, который они выбрали, вел в никуда. Путь, который она выбрала для него.

— Эля, я ухожу. — Он потянулся за джинсами, которые валялись рядом с кроватью. — Прости, но дальше без меня.

— Ты меня бросаешь? — тихим несчастным голосом произнесла она.

Он думал минуту, не больше. И ответил утвердительно.

— Да. Так больше продолжаться не может. Я устал от той грязи, в которой ты купаешь людей моими руками.

— Это не так! Это неправда. Я помогаю им оттуда выбираться, милый. О чем ты?

Она повернулась, раскинула руки и пошла на него: голая, с растрепанными распущенными волосами. Даже в темноте он ощутил, каким безумством горят ее глаза. Как у ведьмы из старой детской сказки, которую он всегда боялся.