Книга Французское наследство, страница 117 – Дарья Булатникова

— Ну, ёлки-палки… — расстроилась Лёлька. — Да ничего особенного — случайно упала ремонтная люлька, никто не пострадал, так что всё в порядке.

— Случайно, говорите? А я, между прочим, сейчас видел перерубленные тросы. Очень, знаете ли, хорошо видно, что они не сами оборвались! Наверняка и вы понимаете, что играете в опасные игры. В очень опасные!

— Да ни во что я не играю! — Лёлька тоже решила рассердиться. — Если бы наша доблестная милиция умела раскрывать убийства, то я бы сидела себе тихонько, как мышка.

Елена Викторовна, я не собираюсь всякий раз объяснять вам, что раскрытие преступлений — дело сложное, и им должны заниматься профессионалы. А дилетанты, путающиеся у них под ногами, мало того, что мешают этим профессионалам, так ещё и рискуют заработать неприятности на свою голову. — Следователь многозначительно посмотрел на ободранную Лёлькину физиономию.

— Арсений Петрович, мы с вами на эту тему уже говорили. И мне казалось, что договорились. Я не лезу в ваши дела, но пытаться понять, что же случилось в доме моей подруги, вы мне запретить не можете.

— Черт побери! Иногда у меня возникает огромное желание задержать вас на семьдесят два часа, чтобы быть уверенным, что вы не сунете свой нос в неподходящее место в неподходящее время! И сейчас у меня есть формальный повод для этого.

— Какой повод? — обалдела Лёлька. — Вы арестуете меня за то, что меня чуть не пришибло дурацкой люлькой?

— Нет, задержу по подозрению в убийстве! — грохнул Арцев кулаком по подлокотнику кресла так, что попугай всполошенно взлетел на жердочку и там замер, вытянув шею.

Следователь вскочил и принялся бегать по комнате, лавируя между стульями. В течение следующих десяти минут Лёлька услышала историю, которая совершенно ошарашила её.

Вчера вечером в травматологическое отделение городской больницы явилась девушка, представившаяся Еленой Викторовной Тумановой — в журнале посещений записано, что приходила она к Валентине Семеновне Соболь, поступившей днем с переломом ноги, множественными ушибами и легким сотрясением мозга. Пострадавшая на тот момент крепко спала под воздействием снотворного. Но посетительница всё равно прошла в палату и просидела у постели Соболь минут пять, разглядывая висящую на растяжке загипсованную ногу спящей дамы. Её видели дежурная на посту отделения и соседка Соболь по палате пенсионерка Митрохина Пелагея Ивановна. Обе хорошо запомнили рыжие кудрявые волосы гражданки Тумановой.

— Но я не была в больнице! — возмутилась Лёлька. — У меня куча свидетелей, с которыми я провела весь вечер!

— Слушайте дальше! — рявкнул Арсений Петрович.

Рано утром санитарка Васильева пришла мыть палату, в которой лежали Митрохина и Соболь. Пелагея Ивановна проснулась и пошла умываться, а актриса продолжала мирно спать. Возя шваброй по полу, санитарка неосторожно зацепила тумбочку у кровати Соболь, и та открылась. В тумбочке стояла бутылка водки «Гжелка». Санитарка рассердилась. Заведующий травматологическим отделением жестко боролся с распитием спиртных напитков на подведомственной территории, а тут такое вопиющее нарушение сухого закона!

Подумав, Васильева не стала поднимать шум и сообщать начальству, а просто вытащила бутылку и унесла её в коморку, где хранился уборочный инвентарь, решив отругать пациентку, когда та проснется. Закончив уборку, санитарка взяла «Гжелку» и отправилась с нею в патологоанатомическое отделение к Коваленко Сергею Михайловичу, которому была должна двести рублей. У Коваленко как раз закончилась ночная смена — он работал ночным санитаром в морге — и он согласился взять водку в погашение четверти суммы долга, пообещав не пить на рабочем месте, а сделать это дома.