Онлайн книга «Французское наследство»
|
Поэтому Лёльке и пришлось мотаться по издателям 30 апреля. И хотя результаты были как никогда отменными — у неё взяли почти все рисунки, но пришлось ещё тащиться в банк, где опять-таки в преддверии праздников было полно клиентов… В общем, Лёлька устала, как негр на плантациях. Растянувшись одна на широкой дубовой кровати, хотела еще почитать перед сном, но так и уснула с включенным ночником и куском миндального пирожного за щекой. Телефон зазвонил без пятнадцати три ночи. Лёлька с трудом выкарабкалась из сновиденья, наполненного толстыми пупырчатыми удавами, волосатыми борцами сумо (бр-р-р, волосатые, они выглядели ещё ужаснее, чем обычно) и кипами нераспроданных открыток с её рисунками. Самым ужасным были именно эти оказавшиеся никому не нужными стопки открыток с чудесными рисунками и милыми подписями. Лёлька во сне принялась горько рыдать над ними, а удавы и борцы сумо трансформировались в издателей, осуждающе грозящих ей толстыми волосатыми пальцами. Все ещё плача, она нашарила на тумбочке трубку и с трудом нашла на ней нужную кнопку. В трубке раздавались громкие рыданья, перемежаемые вскриками и стонами. Стереоэффект от двойного плача получился впечатляющим. Настолько, что Лёлька мгновенно проснулась и озадачилась. А озадачившись, замолчала и стала внимательно слушать. Но в трубке тоже воцарилась удивленная тишина, изредка прерываемая шмыганьем носа. Потом трубка спросила голосом Агнии: "Лёлька, это ты?" Лёлька немедленно рассвирепела. Она терпеть не могла привычку Агнии при малейшем огорчении звонить ей и часами плакаться. При этом, время дня и ночи не имело значения, Агнии было плевать на то, спит Лёлька или бодрствует. Пару раз ей даже удалось вклиниться в самые интимные моменты, что приводило Олега в неописуемое бешенство, потому что Лёлька, как ни в чем не бывало, принималась утешать Агнию, а его просила покурить пока на кухне. Олег поклялся отключать на ночь проклятый телефон, но постоянно забывал это сделать. * * * Агния была давней и самой верной Лёлькиной подругой. Они ходили в один детский сад, потом учились в одном классе. Институты они выбрали разные, Лёлька — художественно-промышленный, а Агния — авиационный. Ей ужасно льстило, что на одну девушку там приходилось десять, а то и все пятнадцать парней. За время учебы Агния успела дважды "сходить замуж и вернуться", как она говорила. Оказавшись вне стен института с дипломом инженера-авиаконструктора на руках, она вдруг с удивлением узнала, что отечественное самолетостроение переживает отнюдь не лучшие дни, а последние тихо загибающиеся авиаконструкторские бюро, просто не в состоянии впитать в себя и прокормить молодые кадры. Поэтому вновь взращенные специалисты должны выплывать в одиночку. Пометавшись по всем возможным конторам, в которых мог найти применение её диплом, Агния везде получила вежливый и равнодушный отказ. Какое-то время ей удалось поработать мастером в слесарном ПТУ, но постоянное общение с поколением "пепси" вызывало у несчастной регулярные приступы немотивированной агрессии, и во имя душевного здоровья Агния покинула стены ПТУ, ставшего к тому времени не то лицеем, не то колледжем. Следующие три года девушка провела, борясь с обстоятельствами, и потерпела сокрушительное поражение по всем статьям. Испробовала все, начиная от сетевого маркетинга и торговли "гербалайфом" и заканчивая выращиванием пиявок, шитьем кроликовых свингеров "а ля шиншилла", а также почасовым выгуливанием собак "новых русских". Пиявки отчего-то у неё болели и дохли, свингеры никто не хотел покупать, и они с трудом расходились по милосердным знакомым, а бультерьеры и мастино-неаполитано нещадно кусали пахнущую любимым котом Агнию. |