Книга Абсолютно неправильные люди. Москва – Питер, страница 86 – Ольга Назарова

– Макс, а ведь твоя-то Мила в седле лучше держится! И не подпрыгивает как мешок с соломой, – Вадим удивился.

– Да, Мила давно верхом ездить умеет, с детства. У неё и лошадь есть, – спокойно пояснила Елизавета Петровна.

– Лошадь? Аааа, отец на ферме держит? – полюбопытствовала Марина Леонидовна. – Перевозить что-нибудь?

– Нет, что вы! Лошадь верховая, Милина личная, – Елизавета Петровна снисходительно улыбалась Марине. – Перевозят всё на машинах или погрузчике.

– На ферме и погрузчик имеется? – иронично поднял брови академик.

– И не один. На заводике постоянно требуется что-то перемещать… – Елизавета извиняюще развела руками.

Заводик следовало обдумать, поэтому в семействе Вяземских воцарилось озадаченное молчание, сопровождаемое переглядыванием.

Максу стало смешно. Он отлично понимал ход мыслей родственников. Да, из покосившихся, заросших бурьяном и заляпанных дорожной грязью деревенских заборов, возникавших в воображении его родичей при упоминании слова «деревня», вырастало что-то не очень понятное. Заводик с погрузчиками? На ферме? Эээээ, а что ж там за ферма-то?

Нет, была бы это более «приземлённая» семья, возможно, «приём на высшем уровне ледника» превратился бы в обычный разговор, который имеет шанс перерасти хотя бы в минимальное взаимопонимание, но академический пьедестал был слишком высок, а фермер, пусть даже за ровно стоящим, не покосившимся забором с заводиком за ним, слишком низок для их уровня.

Впрочем, до возвращения всадниц, это никак не проявлялось. Елизавета Петровна, чувствуя себя абсолютно непринуждённо, шла рядом с Вяземским-старшим, вежливо слушая его рассказы о местности, где располагалось «имение», пока никак не комментируя фразы типа: «наша научная династия» и «научные достижения семьи Вяземских».

Зато на них активно реагировал Макс, просто зверея от подобных высказываний.

Появление Милы и Веры положило конец его раздумьям, стоит ли прямо сейчас высказать деду, что именно он думает о династии и научных достижениях их семьи.

– Едут! – Марина Леонидовна приложила руку ко лбу, чтобы не мешало осеннее солнце. – Надеюсь, Верочка не загоняла Людмилу.

Когда всадницы приблизились, стало понятно, что дело обстоит ровным счётом наоборот. Мила выглядела так, словно только что села на коня, зато Вера, вся красная и раздражённая дёргала повод, явно злилась. Лошадь, отлично чувствуя настроение всадницы, нервничала, взбрыкивала задними ногами, и, казалось, едва сдерживалась, чтобы не ускорить расставание с этакой фифой, ловко скинув её в ближайшую лужу с жирной осенней глиной, притворившейся обычной грязью.

Стоило только Вере увидеть конюха, как она обрушила своё негодование на его голову.

– Что вы мне подсунули? Эта коняга абсолютно неуправляемая! Я пожалуюсь на вас владельцу конюшни, и он вас уволит!

– Жалуйтесь! – щедро разрешил конюх.

– Где он? – Вера закрутила головой. – Где владелец?

– Я и есть владелец конюшни. Можете мне на меня пожаловаться. Правда, боюсь, что я сам себя не уволю, но не всё в жизни идеально, да? А лошадка эта отличная, – он ласково погладил лошадь по шее. – А вам, девушка, конь понравился? – обратился он к Миле.

– Да, он замечательный! Умница, послушный! – Мила уже спустилась с седла и наглаживала коня.

Тот, отлично понимая, о ком идёт речь, кивал головой.