Книга Смерть и креативный директор, страница 37 – Рина Осинкина

Надежда Лапина с недовольным лицом поедала пироженце. Дожевав бисквит и залпом опрокинув в себя чашку с остатками чая, спросила ворчливо:

– И чего насели? Я замужем, между прочим, и вполне счастлива. Дар сделал свое дело, и забыть о нем пора. А управлять им я всегда умела, да только остановиться не могла. Думалось: да как же это? Будут на меня мужчины как на пустое место смотреть? Ну, невозможно вынести. Верите – не замечала последствий. Или не хотела про них знать ничего.

– Вы про Петраса сейчас? – тихим голосом спросила Катерина.

– И про него. В глаза ему смотреть стыдно, верите? А я все надеялась, что развеется напасть, отпустит его. А не отпускает. Вот и решила: все, баста. Никаких искалеченных судеб, хоть бы и по заслугам какому мужику это было. Среди них всякие поганцы попадаются, вы в курсе. Не хочу за покалеченного поганца на страшном судище отвечать.

– Тем более, что Берзин не поганец, – сказала Катя.

– Тем более, – огрызнулась Лапина.

– Вы верите в страшный суд? – поразилась Алина.

– Поживешь с мое, накосячишь по жизни с мое, тоже поверишь, – резко ответила Надежда Михайловна.

Разговор тот случился в конце мая, сейчас на календаре октябрь. Олеся примерно раз в месяц получала приглашение на посиделки в серверную Катерины, и всегда такой возможности радовалась. Ей даже было слегка неловко перед Татьяной. Олесе казалось, что предает сестру, испытывая симпатию к начальнице и ее подругам. Но, вспомнив Танькины рассказы о шумных застольях по поводу днюх и календарных праздников на ее работе, решила из-за возможной ее ревности не переживать.

Несмотря на, по-видимому, однообразную программу мероприятия: немного порассуждать о делах «Микротрона» и посудачить об общих знакомых, немного повспоминать события, связавшие дружбой этих таких разных женщин, и под конец вынести на обсуждение чью-то из них личную проблему, дабы получить помощь зала или совет самой Надежды Лапиной, – эти встречи были настолько яркими и даже пьянящими, что Звягина начинала скучать о следующей уже на второй неделе по завершении предыдущей.

Лапинские девчонки и сама Надежда Михайловна от нее не шифровались, иначе зачем приглашать? Но были темы, упоминаемые вскользь, с которых девушки, как по команде, быстро сворачивали.

Из обрывков фраз и намеков Олеся сделала удивительный вывод: в прошлом каждой из четверых имелся эпизод, у каждой – свой, так сказать индивидуальный, прожить который и остаться невредимой явилось фактическим чудом. И не только персональная удачливость тому причиной. Любая из них, забывая о себе, готова была кинуться на выручку подруге. И кидалась, и спасала.

Олесе стала понятна крепкая основа их дружбы. И одновременно с этим пришло грустное осознание, что в один ряд с Катериной, Алиной, Лерой для Надежды Лапиной она не встанет никогда.

Ну, хоть так. Хоть просто чайку с ними в компании попить.

Тем не менее, Олеся была уверена, что попроси она сейчас совета или даже конкретной помощи у Надежды Михайловны и ее девчонок, она получит от них и то, и другое. Но так же твердо она осознавала, что не надо нагружать их своими проблемами раньше времени. Нужно попытаться помочь Татьяне самой.

Только вот как?

Звягина ничего не понимает в расследовании преступлений – от слова «совсем». Ее осведомленность ограничивается произведениями классиков детективного жанра, читанными-перечитанными, и телесериалами, снятыми по книгам современных авторов. Но насколько там все корректно отражено, это еще надо доказать.