Книга Смерть и креативный директор, страница 139 – Рина Осинкина

Коновалов с сожалением и досадой понял, что добавлять от себя – только портить. Хотя обидно, конечно. Но чувство вкуса не позволит, как и чувство меры.

Тем не менее, Олесе он кое-что обещал.

– Послушай, мужик, – вдруг оживился Янек. – Если уж ты здесь. Сгоняй на кухню за ножом, мне срочно надо руки освободить. Может, комп еще спасу.

Не получив сразу ответа, проговорил менее уверенно:

– Ну, ты хотя бы смартфон мордой вниз положи. Похоже, эти бабы отмороженые трансляцию включили. Прикинь: в квартиру ввалились, а я и не ожидал. К креслу привязали! Чуть до приступа сердечного не довели, гадины. Обкромсали, расписарили, а потом стали меня фоткать и фотки мне показывать и ржали, как безумные, а потом запустили видеоконференцию, кажись… Как бы не с шефом. И не с заказчиком каким-нибудь. А ты кто вообще? Сосед мой? Или… кто?

Коновалов только сейчас заметил прислоненный к раме монитора смартфон, в нижней части дисплея которого появлялись и исчезали то разрисованные проплешины на макушке хозяина квартиры, то обгрызенные канцелярскими ножницами жалкие остатки его дредлоков, а физиономию владелец умудрялся прятать, угнувшись к подлокотнику.

– Уж точно не мать Тереза, – с недоброй усмешкой ответил Коновалов. – Зубки крепкие, сам справишься. Я к тебе с поручением, дружок.

Он дотянулся до стоящей над монитором аудиоколонки, отключил звук. Глумливые смешки одноногого смайлика утихли. Сунув руки в карманы брюк, продолжил:

– Привет тебе от Звягиной Олеси. А от себя хочу добавить…

Добавить он не успел.

Физиономия Янека страдальчески скривилась, и он с надрывом выкрикнул, уставившись в экран:

– Я не знаю никакой Олеси! Я никогда не знал никакой Звягиной! Я не желаю этих гадин снова видеть!

Коновалов обернулся по направлению его взгляда. Бегущая строка на мониторе гласила, приказывала, предупреждала: «Забудь Олесю Звягину. Иначе мы вернемся. Забудь Олесю Звягину. Иначе мы вернемся. Забудь Олесю…»

Макс расхохотался и продолжал посмеиваться, освобождая перочинным ножиком от липких пут ничтожество в кресле, и в подъезде, спускаясь по лестнице, и шагая по усыпанным желтыми листьями дорожкам двора, и так до самой парковки.

Устраиваясь за руль своего «Фиата», он пошутил сам себе: «А ведь ты влип, паря. Обидишь жену – сам будешь иметь дело с бандой анонимных пенсионерок».

На перекрестке, остановившись на «красный», он набрал номер любимой и, дождавшись ответа, проговорил:

– Радость сердца моего, а знаешь ли ты, с кем мне довелось только что пересечься? И не догадываешься даже? С твоими анонимщицами, угу. В количестве четырех. Классные такие девчонки. У меня идея: а не позвать ли нам их в гости как-нибудь? Твою Татьяну с супругом тоже, познакомимся заодно. У меня друзей близких нет, но могу пригласить одного охламона по фамилии Семёнов. Устроим банкет, отметим нашу помолвку. Как тебе мысль?

И откуда в его памяти всплыло это забытое слово – помолвка?

Такое замечательное слово.

Конец книги.