Книга Смерть и креативный директор, страница 136 – Рина Осинкина

– Ну, конечно! – воскликнул Коновалов. – Милости просим, сударыня, к столу. Готовили общими усилиями, старались. Надеюсь, вам понравится. Настюш, марш на кухню. Я раскладываю – ты носишь.

– А я? – спросила Олеся. – Я тоже могу что-нибудь делать.

– А вы, леди, наша гостья. Вам безделье предписано на сегодня. Поэтому – марш в банкетный зал. По коридору направо.

Олеся тихонько улыбнулась – ей понравилось, как он командует.

Обед прошел на высоте, и разговоры велись легкие и, в общем, ни о чем, хотя, конечно, остаточная нервозность ощущалась. Макс сказал, что пока не стоит обсуждать серьезные вопросы, связанные с предстоящей свадьбой, и Олеся не возражала – эти обсуждения нужно отдельно смаковать. А сейчас следует отдать должное домашней еде, красиво разложенной по блюдам, тарелкам и салатникам и источающей аппетитные ароматы.

– Цыплят папка зажарил! – докладывала звонким голосом Настёна. – А салатик я сделала! Сама! А картошечку – баба Аня! А хлеб папка нарезал, он любит батон целиком покупать, прямо из пекарни.

– Как все вкусно! – проговорила гостья удивленно и несколько сконфуженно.

Коновалов взглянул на дочку и подмигнул ей, она ответила тем же, физиономии их просияли.

Ничего из спиртного не было предложено, даже легкого вина, одна минералка, но причина выяснилась в конце обеда – Максим поставил девушек в известность, что должен отлучиться по неотложному делу, и попросил Олесю часика на два взять дочку к себе.

– Поедешь морду бить этому козлу? – деловито осведомилась дочка.

Максим задумчиво на нее посмотрел и, отодвинув стул, ответил:

– Это как получится. Давай-ка, Настасья, мы тут все быстренько приберем. Чтобы бабушка на нас не ворчала.

На Олесю взглянуть не решился.

– Я помогу, – сказала та.

Поспешно выбравшись из-за стола, приблизилась к Максиму вплотную и, не поднимая лица, проговорила тихо, чтобы девочка не слышала:

– Он не козел. Он моральный садист и мерзавец. И он – постыдный эпизод моей жизни. Я ненавижу себя за этот эпизод!

Голос все-таки предательски дрогнул, но она в последний момент справилась и подступившие слезы загасила. И взглянула на него в упор.

Максим бережно провел широкой ладонью по ее волосам, а взгляд его был такой непривычно мягкий, даже нежный, что у Олеси защемило сердце и защипало в носу.

Он произнес так же тихо:

– Мы сотрем этот эпизод. Я все сделаю, чтобы ты ни разу о нем не вспомнила.

Помолчав, добавил:

– Я хочу, чтобы ты была счастлива со мной. И сделаю для этого все. Ты веришь?

Олеся кивнула.

– Пап! А ты скоро домой вернешься? Ты на машине поедешь? – протиснувшись между взрослыми, спросила Настя, задрав голову и схватив отца за руку. Вторую ладошку просунула Олесе под локоть.

Он произнес бодрым тоном:

– А зачем мне задерживаться? Думаю, перед ужином мы еще успеем на карусели. Все вместе отправимся, как вам идея, девчонки?

Искомый дом располагался в районе метро Сокол рядом со старым трамвайным кольцом и оказался сталинской пятиэтажкой. Квартиры тут должны быть с высокими потолками, толстыми стенами и просторными коридорами. А вот лифты – убогие. Если, конечно, не подверглись замене.

Макс не строил в уме фразы, с которыми обратится к Олесиному «эпизоду», тем более не моделировал разговор в целом. Беседа будет короткой.

Майор умел нагнать страху на подследственных, не прибегая к грубым формам убеждения. Но в предстоящей акции он их не исключал.