Книга Трое в кустах, не считая собаки, страница 10 – Янина Береснева

Я мысленно прокляла тот момент, когда решила припрятать документы Мирона у себя (естественно, история со знакомым была не более, чем блефом). Теперь подозрение падет на меня в первую очередь.

– Вы сами подумайте. Если бы я должна была ему передать, я бы шла не домой, а из дома. Верно? Я на выпускном была. Учительница я. Денег нет. Мирон подлец. Он меня бросил, точнее, я его выгнала. И документы припрятала, чтобы его окончательно изгнать.

Пару минут я вводила амбалов в курс дела, попутно размышляя, когда у Людки хватит мозгов поинтересоваться моим отсутствием.

Наконец дверь на третьем этаже скрипнула и послышался Людкин встревоженный голос:

– Аглая, ты где? В лифте что ли застряла?

Амбалы недовольно переглянулись, словно принимая решение, после чего суровый вынес вердикт:

– Пошли квартиру еще раз осмотрим, вдруг этот хмырь успел проскочить…

На ватных ногах я стала подниматься наверх, лихорадочно размышляя, как обезопасить хотя бы Людку. Человек тут вообще ни при чем… Людка в дверях выглядела испуганной. Отодвинув ее, амбалы молча осмотрели квартиру и, к моему облегчению, вроде бы собрались уходить:

– Ладно, шум поднимать пока не будем. Документы забираем. За тобой присмотр организуем. Как только твой Мирон объявится, чтобы забрать документы, звонишь нам. Телефон пришлю смс-кой. Вздумаешь чудить – кишки выпустим. Пока, училка. А Вы, Людмила, дружку на зону почаще пишите. Тошно ему там небось, по себе знаю.

Людка так и продолжила стоять, открыв рот. Пришлось рассказать ей всю историю, благо, бутылка вина как раз способствовала снятию стресса.

Когда в небе забрезжил рассвет, а на дне бутылки ничего не осталось, Людка стала философски смотреть на жизнь:

– Тебе надо бежать. В конце концов, все наша жизнь – бег через невидимые препятствия, и все мы, подобно хомячкам…

– Покороче можно?

– Короче, я эти дела знаю. Парни непростые, и в покое они тебя не оставят. Ценные вещи ты у меня припрятала, квартира на сигнализации. Выпускной позади. Садись на машину и сматывайся на ближайшие месяцы куда подальше. Директрисе я скажу, что у тебя тетка заболела, срочно вызвали. Наплету что-нибудь. Есть куда ехать? Только мне не говори: если начнут пытать, я могу не сдержаться и выдать тебя, ты уж извини…

– Людка, ты настоящий друг, – расчувствовалась я, пожимая ей руку. – А вдруг пронесет? Может, просто пугают? Мирон объявится, в конце концов, ему нужны документы. Пусть они сами с ним разбираются.

– Знаю я эти блат-кассы, просто официально оформленные, типа банки. Воровской общак. Дают деньги взаймы, а потом от них такие вот коллекторы ходят, избивают да насилуют. Или кислотой обольют, что вероятнее. Ты рожи их видела? Мирон твой если не дурак, уже в бега кинулся. Бабки у него есть, ты сама говорила. Паспорт новый купить не проблема. У него, может, в каждом городе по кредиту. И по бабе. Вот он карася и окучивал, чтобы у нее пожить, потому что жареным запахло.

Мотай отсюда, пока все не уляжется. Документы ты уже отдала. В конце концов, им надоест тебя искать, и они займутся кем-то другим. А полиция тут не поможет, так и знай. Беги, Аглая, беги…

Нарисовавшаяся перспектива меня не обрадовала, но в Людкиных словах я почуяла недюжинную логику. Скорее всего, потому, что, как я уже сказала, один Людкин кавалер сидел в тюрьме и часто писал ей письма, подбрасывая в костер ее фантазии занимательные факты. Теперь я знала, как сделать зарядное из кипятильника, шахматы их хлебного мякиша, а еще ловко смогла бы спрятать телефон на зоне.