Книга Проклятие ДНК, страница 74 – Ирина Градова

– Это по поводу кого-то из наших воспитанников? – с беспокойством спросила она. – Вроде никто не сбегал…

– Нет-нет, – поспешила успокоить ее Лера, – вопрос и в самом деле касается одного вашего парня, только дело это давнее.

– Неужели? – удивилась директриса, приглашая их присесть. – Насколько давнее? Я директорствую семь лет…

– А кто был до вас? – не позволив женщине закончить, спросила Лера.

– Познякова Вера Ивановна.

– Ну, тогда, значит, нам к ней.

– Боюсь, это невозможно.

– Почему?

– Она умерла в прошлом году. Рак.

– Вот черт! – вырвалось у Севады, прежде чем успел себя остановить. Лера осуждающе поглядела на него, но не стала ничего говорить: она и сама чуть не ляпнула то же самое.

– Да вы скажите лучше, о ком речь, – предложила директриса. – Я возглавляю наш дом семь лет, а до этого тоже работала здесь. Сначала простым преподавателем, потом завучем.

– А! – обрадовалась уже упавшая было духом Лера. – Значит, вы можете помнить одного мальчика, Романа Вагнера.

– Ро… – начала было директриса и осеклась. Ее руки, лежащие на столе, вдруг сцепились в замок.

– Что такое? – насторожилась Лера.

– Почему вы спрашиваете о Роме?

– Его отец… приемный отец, погиб. Убит, точнее говоря. Роман – один из подозреваемых. Вы знали его?

– Карла Вагнера? Видела один раз. В тот день, когда он забирал Рому. Вера Ивановна встречалась с ним чаще.

– Вам неприятно об этом говорить? – поинтересовался Севада, наблюдая за тем, как сухие руки директрисы сжимаются и разжимаются, словно сводимые судорогой. – Почему?

– Не то чтобы неприятно, однако история… тяжелая.

– Тяжелая?

– С детьми, попадающими в казенное детское учреждение в сознательном возрасте, всегда непросто – особенно с теми, у кого есть родственники.

– Разве у Романа есть родные? – удивилась Лера. – Мне казалось…

– У него был дед. Он умер.

– И Роман попал в детдом? – спросил Севада.

– Нет, мальчик попал к нам за несколько лет до смерти дедушки.

– Дед сдал его вам?

– У него не было выхода – с Ромой возникло слишком много проблем.

– Вы о его психиатрическом диагнозе?

– Именно.

– А какой у Романа диагноз? – затаив дыхание, задала Лера так интересующий ее вопрос.

– Эпилепсия.

– Эпи… Погодите, разве она имеет отношение к психиатрии?

– А что, нет? – Директриса выглядела искренне удивленной. – Во всяком случае, Рома часто попадал в детское психиатрическое учреждение…

– Ребенка клали в психушку? – переспросил искренне возмущенный Севада. – Из-за эпилепсии?!

– Ну, там не только в припадках было дело… На самом деле вам лучше поговорить с одной из наших воспитательниц, Евгенией Патрушевой.

– Почему с ней?

– Во-первых, она занималась группой Ромы до того самого момента, пока его не усыновил Вагнер. Во-вторых, она из-за него поругалась с Поздняковой, и дело чуть до увольнения не дошло.

– Где ее найти?

– Она сейчас на больничном, вам придется сходить к ней домой. Это совсем рядом – видели кирпичные дома, когда подъезжали?

* * *

Виктор Логинов обедал. Еда была для него священнодействием, которым опер никогда не пренебрегал. Если нельзя было поесть как следует, он пропускал прием пищи: это казалось ему более правильным, нежели перекус на ходу чем попало. Виктор знал, что из-за этого его считают странным, но нисколько не беспокоился – его не волновало чужое мнение ни по какому поводу. Хотя нет – пожалуй, было одно исключение из правил: Валерия Медведь. Он не знал, как к ней относиться, и такое случилось с ним впервые, особенно по отношению к представительнице противоположного пола. Он даже не знал, хочет ли затащить ее в постель! Лера не пыталась корчить из себя мужика, и это ему импонировало, но она совершенно не умела пользоваться женским обаянием, которым, несомненно, обладала. Будучи стопроцентным самцом, Логинов отлично сознавал, что кокетливая дама может добиться от него гораздо большего, нежели женщина, полагающая, что они равны и ничем, кроме первичных половых признаков, не отличаются друг от друга. Лера обладала острым умом и умением делать правильные выводы, выстраивая логические цепочки, однако два существенных недостатка серьезно влияли на ее объективность – излишняя эмоциональность и поспешность суждений. Для Логинова женщины являлись милой приятностью, которую жизнь предоставляет таким, как он, и он ни в коем случае не считал их ровней себе. Тем не менее ему было очевидно, что для Медведь – вот уж подходящая для девушки фамилия, ничего не скажешь! – такое отношение неприемлемо. До этого он не работал с женщиной-следователем, более того, он был о них невысокого мнения. До встречи с Лерой единственная женщина, которой Виктор восхищался бы, не будь он прожженным сексистом, была Алла Суркова. Она многого добилась, и Логинов не сомневался, что в будущем добьется гораздо большего и, по всей видимости, когда-нибудь займет место Деда, руководителя Следственного управления Андрона Кириенко. И все же правила хороши своими исключениями, и их не может быть много: одну Суркову вынести можно, можно даже отдать ей должное, но двух – ни за что! Когда Лера, зная о его проблемах на предыдущем месте работы, предложила работать вместе, Виктор и не думал соглашаться: служить под началом бабы казалось ему ниже собственного достоинства! Однако прошло совсем немного времени, и он понял, что другого выхода нет: либо он уходит из органов, либо переводится в СУ. С самого начала работы с Медведь Логинов не мог отделаться от ощущения, что ему приходится постоянно соперничать с ней за лидерство, хотя, по сути, они не являлись соперниками, ведь он был оперативным сотрудником, а она – следователем!