Книга Королевы бандитов, страница 168 – Парини Шрофф

Салони кивнула:

– Да, это называется панир^[154].

– Панир? Вау. А можно рецепт?

– Непременно. Если ты нам поможешь.

– Ни за что.

Салони вздохнула:

– Ладно, попробовать стоило. Гита, ты как там, в порядке?

– Я буду в порядке, когда он сдохнет.

– Тебе нужно продержаться всего несколько дней. Притворись, что у вас с Рамешем все по-прежнему. А потом мы что-нибудь придумаем. Главное, чтобы он пока ничего не заподозрил. Ну что, справишься?

– Не знаю. – Гита вытерла обеими руками лицо и зарычала, почувствовав под ладонью сережку в носу. Она вскочила, подошла к зеркалу и принялась снимать застежку внутри, отчего ноздря оттопырилась. – Я и забыла, как ненавижу эту штуку. – Вытащив наконец кольцо, она чихнула два раза подряд и сказала ждавшим ответа женщинам: – Я справлюсь.

Зима вступила в свои права; люди в деревне, охваченные лихорадкой праздничных приготовлений, этого почти не заметили, а вот животные очень даже почувствовали на своей шкуре. Ноябрьские дни по-прежнему были теплыми, зато по ночам температура теперь падала, как в пустыне. Чабаны-кочевники пришли из Раджастана, как делали каждую зиму, пригнали отары овец и коз и сторговались с панчаятом по поводу условий нового годового договора на аренду пастбищ у окраин деревни.

Гита шла в их лагерь – Рамеш отправил ее туда за молоком для чайного ларька, который сейчас пользовался популярностью у деревенских жителей. Все праздничные дни Рамеш работал там один, потому что хозяин уехал отмечать Дивали к родственникам в Ахмадабад. Мужчины-рабари увели скот на выпас, но их женщины остались в лагере – развели костры и сушили навоз для растопки на продажу. При виде Гиты одна из них, сидевшая на корточках, выпрямилась и отряхнула ладони о юбку. Выше локтя ее руки были унизаны белыми браслетами; диаметр верхних был шире, под ними другие браслеты постепенно сужались – чем ближе к тощим локтям, тем они становились меньше, и всё вместе это было похоже на раструбы. Шею и предплечья женщины покрывали татуировки, ровные ряды маленьких повторяющихся символов: круг, нечто похожее на букву Y, звезда, стрела и бриллиант. У основания шеи, между ключицами, темно-зеленой краской была нанесена мантра «Ом» – ॐ. Татуировки девочкам-рабари делали с самых ранних лет, начиная с кистей и ступней. Гита рассеянно подумала, когда их начала делать Лакха и служат ли они ей теперь кладезем счастливых воспоминаний или же горьким намеком на то, что она потеряла.

В детстве Гита слышала от одноклассников, что рабари татуируют своих женщин, чтобы сделать их непривлекательными и таким образом защитить от мужчин из других племен и каст. Но когда она спросила у матери, правда ли это, та сказала, что рабари – кочевники, у них нет постоянных жилищ, где можно хранить вещи, поэтому все необходимое и ценное они носят с собой, когда путешествуют по земле; татуировки же – невесомые украшения, которые ты никогда нигде не забудешь, не потеряешь и у тебя их не украдут. Гита до сих пор не знала, какое из этих объяснений верное, но сейчас ее не на шутку встревожила мысль, что какое-нибудь свадебное украшение – к примеру, ожерелье – может быть несмываемым рисунком на коже.

В ответ на приветствие Гиты – «Рам-Рам!» – женщина-рабари кивнула. Гита сказала, что пришла купить молока, и она спросила: