Книга Королевы бандитов, страница 200 – Парини Шрофф

Би-Би с сомнением покосился на неподвижного Рамеша:

– Не похоже, что он вообще когда-нибудь что-нибудь выпьет.

– Ты удивишься, но чудовища так просто не умирают. – Гита набрала в грудь побольше воздуха, преодолевая дрожь. – Взамен ты заберешь Рамеша и сделаешь так, чтобы он никогда сюда не вернулся. Ты получишь наше молчание, свою свободу, репутацию и тхарру на продажу. Но обещай, что Рамеш меня больше никогда не побеспокоит. Запугай его, или посади в клетку, или сделай что-то еще – мне плевать, – но держи его подальше от меня. До конца жизни. Ясно?

Би-Би пристально смотрел на нее несколько страшных мгновений, и Гита уже думала, что он откажется и просто уйдет, а линия защиты, которую она выстроила, рухнет. Но Би-Би кивнул:

– Хорошо, Гита из «Гита’с Дизайнз». Я буду выполнять условия сделки, пока Синха держится от меня подальше. – Он протянул ей руку: – Мы квиты?

Гита взглянула на него исподлобья, вспомнив, какой униженной и беспомощной почувствовала себя, когда сидела, привязанная к стулу, и этот человек дал ей отеческий подзатыльник. В следующее мгновение ее рука взметнулась и хлопнула его по щеке – со снисходительным осуждением, какое она видела у мамаш, когда те шлепали своих детишек, призывая их к порядку. Бада-Бхай так обалдел, что застыл с протянутой рукой, и Гита проворно пожала его ладонь два раза, пока он не отменил сделку:

– Вот теперь мы квиты.

Гита стояла перед холодильником. Холодильник был старый – а как же иначе, все-таки семнадцать лет прошло. Свекор и свекровь давно могли бы заменить его на новую модель, но зачем, если и этот исправно работает? Выходит, ее родители сделали правильный выбор, собирая ей приданое, о котором она до поры до времени знать не знала. Гита протянула руку, чтобы прикоснуться к дверце, но передумала. Подобная сентиментальность была, может, и вполне объяснимой, но сейчас неуместной.

– Он готов с тобой поговорить, – нарушила молчание свекровь. – Насколько это возможно, конечно.

Гита оторвала взгляд от холодильника.

– Я ненадолго, – сказала она, поправив на плече ремешок сумки, где лежали конверт с документами и список покупок – вкусняшки для Бандитки, пайетки, заказанные Фарах, и упаковка воздушных шариков, которые она подарит Раису, когда Карем с детьми сегодня вечером придет к ней на ужин.

– Ну понятно, ненадолго, – ехидно отозвалась свекровь. – Тут и минутки должно хватить.

– Мне хватило шести лет, – отрезала Гита. – Он бросил меня шесть лет назад.

Свекровь постарела, но то же самое произошло и с Гитой. Только рот матери Рамеша морщился сейчас не от возраста, а от затаенной злобы. «Тяжело ей, должно быть, – подумала Гита. – Родить сына и возрадоваться тому, что у тебя теперь будет опора в старости, а под конец жизни получить вместо опоры ярмо на свою согбенную шею».

– Ты принесла обеты, но так и не сумела родить ему детей. Меньшее, что ты можешь сделать сейчас – это заботиться о нем днем и ночью.

От гнева у Гиты на секунду потемнело в глазах.

– Ну зачем же я буду лишать вас радости материнства? – процедила она. – Это счастье и привилегия, как я слышала.

Лицо свекрови скривилось еще больше:

– «Умение прощать – свойство сильных»^[173].

– А я простила его. Поэтому мне от него ничего не нужно, – сказала Гита. Это была правда. Пхулан Дэви провела свою короткую жизнь, разрываясь между двумя чувствами – страхом и ненавистью, что было вполне объяснимо, но Гита не хотела так жить. – Прощение не означает, что все будет по-прежнему.