Книга Златорогий череп, страница 69 – Стасс Бабицкий

Сыщик, шагавший впереди, не ответил.

С самого утра бродили они по берегам Яузы, а теперь поднялись на Вшивую горку. Прозвище это прицепилось к холму с незапамятных времен, и толковали его по-разному. Вроде как прежде здесь жили швецы, которые ловко управлялись с иглой, и вся Москва съезжалась на эти узкие и кривые улочки, заказывать одежду. Поэтому, дескать, правильнее говорить Швивая горка, просто портняжки чуть исказили название, чтобы людям легче запоминалось, да и языку удобнее произносить. Не верьте в подобную чушь! Нет, конечно, народ наш любит, когда полегче да поудобнее, но сами скажите, вот вы разве поедете за кафтаном на Вшивую? К вшивому мастеру? Вряд ли. Побрезгуете. А одежные умельцы выгоду свою знают, ни за что не стали бы такие шуточки отчебучивать.

Другая версия утверждает, что аккурат через горку проходила дорога в Шиву, бывшую столицу Хорезмского ханства. Да только кому до той Шивы дело есть? Город далекий и не нашенский. Даже появись у кого-то надобность ехать туда, все одно дорога сперва приведет к Рязани. Потому все и знают ее как Рязанскую. Мы же Смоленский тракт не называем Берлинским, правда? Хотя рано или поздно по нему и до Берлина получится дойти.

А еще говорят, раньше, при царе Алексее Михайловиче, здесь чертополох разросся — взрослому косарю в пояс. По тем временам этот сорняк называли «ушь», оттого и горка «ушивая». Да только и по сему поводу имеются сомнения. Двести лет в округе нет ни травинки, ни дерева приличного, — все застроили, вымостили и оборудовали каменными бордюрами. Серое убожище, куда ни глянь, даже тот отрезок Садового кольца, что проходит мимо — единственный, где вообще нет садов.

Возможно, ближе всех к правде самое простое объяснение: вшей в окрестностях развелось — тьма. Однако все толкователи сходятся во мнении, что мерзостные насекомцы отношения к топонимике не имеют. Ведь если учитывать карту распространения докучливых паразитов, то любой из семи московских холмов можно называть именно так.

— Ходим, ходим… Больше трех часов уж топчемся по этому… — переходя улицу Митя наступил в лошадиный навоз, раскатанный тележным колесом, и теперь сердито ворчал. — Толку никакого! Скажи, братец, что ты хочешь отыскать?

— Зацепку. Все иные способы я уже перепробовал, — Мармеладов отвечал спокойно, но в его движениях, повороте головы и в том, что он избегал смотреть в глаза приятелю, угадывалось отчаяние. — Нам известна точная дата нового преступления, а вот место — лишь примерно. Я лишь знаю, что убийство случится на этом берегу реки. Ираклий движется по кругу, стало быть, очередной удар нанесет именно здесь. Но где? В каком дворе? За какими воротами? На плане, что мы купили, дома не прорисованы. Потому и ходим вокруг. Присматриваемся. Может быть, заметим нечто необычное или след Сабельянова встретится.

— А может и сам Ираклий попадется!

— На такую удачу я, признаться, не рассчитываю. Убийца если и выберется из своего логова, то только ночью. Ему во тьме привычнее.

— Вот именно ночью! — возбужденно заговорил доктор. — Он затемно вломился в прозекторскую и выкрал тело прадеда. Э-э-э… То есть кто-то выкрал и я решил, что это ваш злодей родственничка похоронить задумал. А я уже обещал показать горца знакомым профессорам. Все-таки не каждому врачу выпадает в жизни шанс анатомировать тело столетнего человека.