Книга Аки лев рыкающий, страница 20 – Стасс Бабицкий

Зато мух и слепней вокруг с избытком. Жужжат. Липнут. Кусаются.

— И сколько по вашему, князь, пройдет времени, прежде чем автомобиль окончательно заменит лошадь?

— Самое большее — десять лет.

— Тогда вся эта зудящая мошкара уже не сможет отдохнуть на широкой спине кобылицы, а заодно и позавтракать. Придется им пить кровь из седоков, — я хлопнул себя по лбу, припечатывая особо назойливое насекомое. — То есть из нас!

Г-н Щербатов хотел ответить, но тут раздался зычный рев клаксона. Иван неожиданно свернул к обочине и сдал назад. Зачем это? А-а-а, понятно. Разглядел что-то в густой траве.

— Почему остановились, Ванюша? — спросил князь.

— Велосипед, — буркнул Пузырев.

— Что еще за велосипед?

— Там, — махнул рукой изобретатель. — Валяется.

— Подумаешь, велосипед. Эка невидаль, — все еще не понимал князь. — Затормозил-то ты почему?

— Ума не приложу. Мармеладов крикнул мне в ухо: «Стой!» и спрыгнул на ходу, не дожидаясь полной остановки, словно бешеный кот. Вот… Изучает теперь…

Пассажир пузыревского драндулета бродил по лугу, вытаптывая молодые побеги гусятника. Сгибался, опираясь на трость, чуть не до самой земли, а в одном месте даже присел на корточки и прижал ладонь к земле.

— Г-н Мармеладов! — окликнул князь. — Откройте секрет, что вас так привлекло?

— Велосипед.

— Да что вы с Иваном заладили — «велосипед», «велосипед»! — вспылил г-н Щербатов. — Твердите это слово, будто оно все объясняет. Но ведь ничего не понятно!

— Скажите толком, что не так с этим велосипедом, — поддержал я.

— А вас разве не удивляет, что на обочине дороги, в полусотне верст от Москвы, лежит новенький «Фебус»?

Мы переглянулись, все еще не осознавая ужаса ситуации, но по ледяному тону г-на Мармеладова, предчувствуя близкую трагедию. А тот продолжал:

— Велосипед протащило вдоль дороги, а потом еще по траве, — он прищурился, прикидывая расстояние, — около десяти саженей. Обе шины разодраны в клочья, заднее колесо сплющено и изжевано.

— Изжевано?! — не выдержал князь. — Что за чудище нанесло столь жестокий удар…

— Это чудище вам прекрасно знакомо, — г-н Мармеладов кивнул на «Бенц». — Автомобиль.

— Э-э-э, — сказали мы с Николаем Сергеевичем, онемев от изумления.

— Но это же очевидно. Трава примята характерным образом. Две параллельные линии. След шире ладони, стало быть, колесо мощнее, чем у пролетки извозчиков или почтовой кареты. А у крестьянской лошади попросту не хватит силенок разогнать телегу до такой скорости, чтобы отбросить велосипедиста на изрядное расстояние. К тому же, взгляните сюда, — он поманил пальцем, и мы послушно сделали несколько шагов вперед. — Постарайтесь найти отпечаток подковы. Хотя бы один, самый слабенький. Нет? Вот и я не нашел, а ведь земля здесь мягкая — следы колес прекрасно видны. Все еще не убедил? Тогда главное доказательство: лошадь после подобного наезда должна была истечь кровью — спицы из этого разлохмаченного колеса легко проткнули бы ее грудь. Но ни в дорожной пыли, ни на деталях велосипеда вы не обнаружите ни капли крови! Есть лишь крошечная лужица в траве, однако этого недостаточно для предполагаемых ран лошади. А по вкусу эта кровь больше похожа на человеческую.

Г-н Мармеладов умолк, а мы заговорили все разом.

— Вы, в самом деле, лизнули эту кровь? — выпалил я, брезгливо поморщившись.